Юлия Ефимова - Пока медведица на небе

«Поезд “Москва – Адлер” отправляется с третьего пути».

Состав качнулся немного и плавно тронулся с красивой платформы Казанского вокзала, Карл смотрел в окно на ускользающий перрон. В окне была Москва, она просто утопала в зелени, надо же, конец мая, а солнце уже вовсю по-летнему ласкает улицы столицы. Но ведь, кажется, еще вчера метровые сугробы были абсолютно везде, в Москве на клумбах они высились огромными черными глыбами и наводили ужас, за городом же они были абсолютно белыми, но не менее страшными и холодными. Эти горы снега нагоняли депрессию и вводили людей в отчаянье. Все спрашивали друг у друга: неужели эта затяжная зима никогда не закончится? Неужели эта серость навсегда поглотила Москву и весна не придет никогда? Но прав был царь Соломон, когда читал надпись на своем кольце: «И это пройдёт», – и вот уже народ забыл ужасы холода и наслаждается почти летним майским теплом. Москва особенно прекрасна в солнечные дни, лучи растекаются по ее проспектам, как золотистый мед течёт с чайной ложечки обратно в пиалу, медленно, тягуче растягивая свое золото, будто говоря: полюбуйтесь на меня, вон сколько во мне солнца. Шпили ее высоток наматывают лучи на себя, играя ими как обручами. Москва просто купается в солнце, весело и с удовольствием, как ребенок, который первый раз увидел море и не может контролировать радость своих эмоций, выплескивая её в пространство.

Сколько лет Карл не ездил на поезде, уж и не помнит, не считая, конечно, быстрого «Сапсана», что соединяет Питер и Москву, но это не поезд, так, электричка. Поезд – это когда города, платформы и люди мелькают за окном, сменяя друг друга, и ты знаешь, что на сегодня это твой новый дом, как и для твоих попутчиков. Получается, что на время вам, совершенно чужим людям, необходимо будет делить это тесное жилище. Когда-то давно они ездили на поезде с отцом, тот хотел показать сыну Байкал и его родной Иркутск, это были волнующие и увлекательные каникулы для Карла, а поезд для мальчишки был даже познавательней, чем сам Байкал. Там менялись люди, почему-то как родные спящие рядом, на соседней полке, для мальчика из интеллигентной московской семьи это было ново и непонятно. Каждый из новых соседей был со своей историей, со своим познанием мира, и все, абсолютно все пытались поделиться житейскими мудростями со своими попутчиками. Так уж устроен поезд: люди садятся в него и сразу хотят рассказать всю свою жизнь соседу-незнакомцу, в ответ желательно выслушать не менее душещипательную историю. В этом магия поезда. Ведь там ты можешь быть хоть кем, играть любую роль, а можешь даже быть собой настоящим, ведь через некоторое время ты сойдешь на своем перроне и больше никогда не увидишься с людьми, которым ты только что рассказал о себе больше, чем знает любой из твоих родственников. Тогда, в далеком девяносто пятом, они с папой ехали в плацкартном вагоне, пахнущем носками и чесноком. Сегодня же Карл хоть и решил ехать в Краснодар на поезде, но, надо быть честным, выбрал самый комфортный вариант. В купе было пусто и чисто, оно отдохнуло от предыдущих поездок и ждало новых постояльцев и новых историй. Еще в свое первое путешествие на поезде маленький Карл заметил: если человек входит в купе последним, то у него складывается такое впечатление, что он заходит в гости. Поэтому был очень рад, что первым, так сказать, пометил территорию.

Состав уже покидал пределы столицы, а соседа по временному жилищу всё не было. Билет был куплен в фирменный двухэтажный вагон, в купе мужское типа СВ, так что сосед должен быть именно мужчиной. «Может, и не будет никого», – с надеждой подумал Карл, глядя в окно. Там уже начинался закат, еще были видны силуэты деревьев и домов, проплывающих мимо, но все четче стало проявляться его отражение на стекле. Он внимательно посмотрел на себя: молодой мужчина, тридцать лет, боже мой, уже тридцать. Жгуче-черные волосы и чересчур смуглая кожа, как ему часто говорят, очень похож на армянина, но они ошибаются. Карл, а по паспорту Хуан Карлос Калашников, был наполовину испанцем. Его мама София Ортис в то время, когда в России началась перестройка, приехала освещать события для испанского телевидения и, влюбившись в скромного режиссёра монтажа из «Останкино» Юру Калашникова, осталась в холодной стране навсегда.