Дон Арк - Остатки страха

Я и не надеялся. С трудом запрокинув изуродованную левую ногу на кафель, я нашел глазами люк, и поднялся. Передвигаться было тяжело. Та боль, которую я испытывал, сжимала мое сердце, заставляя тем самым биться его чуть реже.

Люк был слишком тяжел для меня, однако, последовав завету отца, я взял его крепко обеими руками и поволок к проему. Две крысы уже готовились запрыгнуть в кухню. Третьей не было видно – видимо, не рассчитала прыжок и свалилась на тех, которые кишели внизу.

Это было для меня даже лучше.

Я приблизил люк к проему, загородился им, и одна тварь – глупая мразь – прыгнула. Она ударилась о твердое полотно люка и, запищав, соскользнула вниз. Следующая уже готовилась к борьбе.

С тяжким выдохом поставив края люка на каймы, я чуть улыбнулся. Тварь, наиболее близкая ко мне, зашипела. Она готовилась прыгнуть. Ее зеленые маленькие глаза искрились безумием. Крысы вообще бывают безумны? Говорят, они как люди. Не важно, мне показалось, что в глазах было именно безумие. Безумие убийцы, приведшее его когда-то к кровожадности.

Я покачнулся и – в это мгновение крыса решилась прыгнуть – отпустил люк. Его край разделил создание на две части: одна – туловище с хвостом – осталась в подвале, другая – голова с белоснежными клыками и затуманенными зелеными глазками оказалась рядом с моей правой ногой.

Сдержав рвотный позыв, носком ступни я отбросил голову в сторону.

«Ужасный день», – пронеслось в моей голове, и я отвернулся от люка.

Я не придумал ничего лучше, кроме как сесть в кресло и, прислушиваясь к шороху под люком – я всерьез думал, что крысы смогут распахнуть его, – растирать изуродованную ногу.

Боль и отчаяние одолели меня, и я заплакал.

Не знаю, каким образом и почему только спустя почти сутки, но в мою голову пришла важная и ценная на тот момент мысль: кричать.

Вероятно, любое окно в доме можно было распахнуть. Из любого окна можно было увидеть живого человека – если, конечно же, вояки не убили всех жителей города и ближайших поселков. И это был прекрасный шанс на спасение.

Я потащился в гостиную, окна которой выходили на Грик-стрит, по которой, в свою очередь, кто-то да ходил. Но ступал я долго и мучительно. Нога отяжелела и стала как будто бы больше, толще. Не зная всей специфики медицинской помощи и медицины как науки в целом – в силу своей флегматичности я, присутствуя на уроках по оказанию первой помощи, не слушал преподавателя, – я оставил все как есть и поставил на первое место одну цель: добраться до окна.

Подошел к нему я только вечером. Боль к тому моменту настолько возросла, что я решил разорвать левую штанину брюк, и ужаснулся. Нога была синяя, синее океана. Во многих местах на ней виднелись широкие жилки. Они как будто пульсировали, и вместе с ними пульсировала боль.

Собравшись с мыслями, я дотронулся до ручки окна. То было столь же неожиданно, как неожиданно было увидеть в подвале крыс-вампиров-людоедов. Ручку невозможно было повернуть – ее словно кто-то приварил (или еще что-то подобное с ней сделал). Но следующее было еще неожиданней. Будучи на тот момент все еще наивным сопляком, не отягощенным достаточным для серьезных выводов размером мозга, я стоял, и держался за ручку, и смотрел на нее ошалелыми глазами.

И ручка пронзила меня стрелами электричества. Как будто кто-то сидел все то время за столиком с камерами и смотрел, что я делаю. Увидел, как я тупо пялюсь на ручку, как на блондинку с оголенной грудью, и решил ввести в меня немного энергии.

Только от той энергии я не насытился и не стал сильнее – я просто рухнул на пол.

На самом деле, в чем-то это похоже на полет. Сперва падаешь в бездну, где изменяющими форму тенями снуют призраки увиденных ранее образов, после из спины как будто вырастают крылья – хотя крыльев никаких не видно, – и ты усилием воли пытаешься для начала застыть в воздухе, не желая падать на самое дно, где без сомнения поджидает смерть. Ты зависаешь за пару футов до оживленной почвы, готовой в любой момент поглотить тебя, и взмываешь вверх. Поначалу не без труда, конечно, но со временем «крылья» привыкают к тебе, а ты – к «крыльям», и тогда вы становитесь единым целым. Ты летишь, разыскивая глазами безопасное место, но его нет, а есть лишь горячий поток воздуха, который в один момент срывает с тебя крылья («Довольно, полетал!») и уносит к свету… к пробуждению.

А после пробуждения оказывается, что никаких крыльев у тебя нет и что еще вольт этак сто – и ты точно будет поглощен оживленной почвой.