Владислав Пантелеев - Жизнь Иисуса Христа

«Пилат: – Ты называешь себя Царем Иудейским?

Иисус: – Ты это сам выдумал или тебе подсказал кто?

– Твой народ и первосвященники ходят за мной по пятам, требуют тебя судить, чем ты их разозлил?

– Царство мое не от мира сего; если бы от мира сего было Царство Мое, то служители Мои подвизались бы за Меня, чтобы Я не был предан Иудеям; но ныне Царство Мое не отсюда…

– (перебивая) Итак, ты – Царь?

– Вот, ты уже сам говоришь, что я Царь. Я на то родился и на то пришел в мир, чтобы свидетельствовать об истине; всякий, кто от истины, слушает гласа Мое…

– (задумчиво) Что есть истина?

И выйдя, обратился к иудеям: – я никакой вины не нахожу в Нем (Ин.18:33-38).

И сказал им: вы привели ко мне человека сего, как р а з в р а щ а ю щ е г о (разрядка – автора) народ (Лк.23:14)».

Сцены распятия и Воскресения пропускаем, ибо они ничем не выделяется из общего повествования, зато выглядят просто безобразно и от этого даже тоскливо. Толстой находил, что Воскресение очевидная поздняя дописка христианских переводчиков. Может быть, подумаем о ней отдельно в третьей версии нашего анализа.

Анекдот. Едет священник в такси, колесо попадает в большую яму, таксист:

– Вот черт!

Священник:

– Сын мой, отчего ты ругаешься? Ты в следующий раз просто скажи: «Господи, помилуй!» и все образуется, вот увидишь! Господь даст тебе по вере твоей!

Следующая яма была особенно глубокая, колесо оторвалось и укатилось на обочину. Таксист:

– Господи, помилуй!

Тут колесо прикатывается назад и само монтируется на свое место. Священник:

– Да нуууу, наахер!!

Самое главное, что выводится из прямого, непредвзятого, честного, рационального, вдумчивого анализа всех канонических евангелий – совершеннейшая бессмыслица речей и поступков главного персонажа Иисуса Христа. В этом контексте время от времени евангельские повествования становятся похожи на дурной кукольный театр с одним актером, который дергает в нужное время кукол за нитки, а те открывают рот и двигаются. Поскольку автор является обычным человеком, ему трудно определить критерии божественности текста, с которыми можно было бы сравнить евангельские повествования. В этих условиях была предпринята искренняя попытка найти в Святых Евангелиях крупицы чего-то возвышенного, неимоверно мудрого, доброго и умного в речах и поступках главного персонажа апостолов. Автор был согласен встретить на крайний случай что-то поучительное и полезное для обустраивания человеческой повседневной жизни. Подробнейший разбор практически всего текста канонических евангелий показал, что стратегический план Иисуса Христа, направленный на реализацию Божественной Миссии Спасения людей, если понимать Святые Тексты буквально, был прогнозируемо обречен на провал. Попробуйте сами оценить состав и качество его пунктов:

Приход Спасителя на Землю в очень странном контексте незаконнорожденного неграмотного представителя малочисленной, не самой развитой угнетаемой национальности того времени, которую вскоре после «Воскресения» ждала национальная катастрофа. Словарный запас еврейского языка на тот момент составлял всего примерно пару тысяч слов. Совершенно очевидно, это в принципе не позволяло передать все Божественное Богатство Благой Вести. Это если оно, такое Богатство, в принципе существовало. И сразу возникает понятный вопрос – если это не мифология, то кто придумал этот дурной спектакль и зачем? В этом смысле самые последовательные богопочитатели это атеисты, ибо они не подозревают в боге безумца, извращенными и одновременно неэффективными способами уничтожающего свои творения.

Делегирование одной-единственной не самой развитой на тот момент народности миссии по несению Света Веры, с которой даже сам Христос не справился.

Принципиальное разделение людей на избранных – евреев и остальных, невольное поощрение рабства.

Довольно обеспеченная жизнь и активные передвижения вокруг Галилейского озера на средства, источник которых прямо не назван, при этом обилен. И это на фоне проповедования бедности и отказа от богатств. Возможно, Иисус с апостолами побирались или промышляли разбоем, как, например, в эпизоде с воровством осленка (двух ослят?) в сцене въезда в Иерусалим, переворачиванием лавок менял в храме или выбором места для Тайной Вечери.

Внушаемая людям болезненная обязанность верить в некий образ неосязаемого и невидимого Господа Бога Отца, о котором толком ничего не известно. И если какой-нибудь грешник из умирающей деревни в глубинке России не верит в этого Отца, Отец реагирует крайне эмоционально и агрессивно. По крайней мере, в это нужно верить. При этом этот же Папа, похоже, совершенно равнодушен к тому, что в Него не верят целыми странами и даже континентами. Да, а еще Господа Бога по уверениям Иисуса, нужно искренне любить, хотя Тот в Ветхом Завете проявил себя буйным психопатом, мстительным и неуравновешенным убийцей.