Алевтина Афанасьева - Любовь. Адаптация

Антонина то и дело поправляла рукава куртки – она была велика. Добрых лет десять назад Саша приезжал чинить крышу. Решив, что дело плёвое и быстрое, полез, в чём был. Итогами ремонта остался доволен только старый дом, а Саша сорвался с лестницы, чуть не сломал ногу и порвал одежду. Антонина, как человек запасливый, подлатала её и стала носить. Из-за курточки соседи поначалу не узнавали Тоню и думали, что пенсионеры наняли кого-то себе в помощь. Низкорослый широкоплечий мужичок в куртке и вязаной шапочке каждый день суетился меж грядок и носил воду. Когда интрига раскрылась, смеялись, а Степан стал иногда в шутку называть жену «мой работничек».

Добротный дом Масновых возвышался над соседскими – огромный двухэтажный особняк с гаражом был заметен даже летом, когда зелёная листва укрывала остальные дома. Хозяева были не особенно разговорчивыми людьми, но в помощи никогда не отказывали. Все знали, что у Масновых дома установлен телефон, которым они разрешали пользоваться.

Степан и Антонина подошли к воротам, всматриваясь в тёмные окна. Дом был пуст и молчалив. Старики замедлили шаг, когда увидели распахнутые ворота и приоткрытую входную дверь. На высоком каменном крыльце у дверного проёма темнело что-то непонятное. Будто это прилёг отдохнуть медведь. Широкие резные перила и темнота не давали разглядеть лучше, что там укрывается на самом деле.

– Ограбили! – коротко выдохнула Антонина и робко обернулась на мужа.

– Да не, тогда б полиция приехала, не зря та штука мигает, – Степан указал на камеру над воротами. – Работает же. Нужно посмотреть, что в доме творится.

– Сдурел? Не пущу! – женщина вцепилась в него. – Никуда не пущу!

– Да вдруг с Игорем что?! Помочь может надо!

– Вот именно! «Мало ли что!»

– Тоня, они нам сколько помогали! Зайду да выйду! Я старый, кто меня трогать станет?

– «Трогать!» Рукой махнёшь – сам рассыплешься! – зашипела Тоня, ещё крепче вцепляясь в рукав. – Чего хочешь делай, не пущу! Домой пошли! Вот Саша приедет, и сходите с ним!

– Вдруг это ещё вчера произошло? – не унимался Степан. – Никто же не ходит тут, Тоня, только мы да Сивый! Вдруг никакое не ограбление, а людям плохо стало?

– А на крыльце-то что там тогда такое лежит? Собака или что?

– Да вот та собака, скорее всего, и дрыхнет там. Нашкодничала в доме и заснула.

– Так как ты пройдёшь мимо?

– Вот этого не знаю, приманить её разве что в сторону…

Послышался жуткий утробный стон. Он донёсся из-за спин стариков. Унылый и долгий он прокатился по полутёмной улице и вдруг затих.

Антонина обернулась и переменилась в лице. Степан даже перепугался, подхватил её под локоть.

– Стёпа… Туда… У «сапожков», смотри! – дрогнувшим шёпотом произнесла она.

Реакция жены заставила Степана встрепенуться. В мгновение годы слетели с плеч, и он снова стал молодым парнем, увлекающимся боксом и плаваньем. Крепким защитником, для которого в мире не существовало преград.

Степан обернулся, хищно прищурился, всматриваясь в густой сумрак. И обмер. Прямо через дорогу напротив дома Масновых, за забором дома Сапожниковых виднелись три фигуры. Широкоплечие мужчины стояли рядом и, как показалось, о чём-то договаривались. Не заметить их было невозможно, как и самих стариков. Но отчего-то их приход никак не был отмечен: ни окриком, ни даже поворотом головы.

– Вот это они Масновым дом и вскрыли!

– Мне откуда знать? Мало ли кто это может быть. Пойду, посмотрю.

– Да куда ты всё прёшься, неугомонный?!

– Тихо! Посмотрю и обратно!

Степан, пригибаясь пониже, насколько позволяла спина, перешёл улицу и прильнул к дыре в заборе. Деревья и расстояние не позволяли увидеть всей картины. Люди стояли на месте, покачиваясь. Казалось, эти трое разговаривают, только слов не было слышно. Что-то смущало в их поведении, но Степан не понимал, что именно.

«В гляделки они играют что ли? Что ж за вечер такой! Будто кто наводку дал, что посёлок пустует и можно брать всё подряд. Даже припугнуть нечем!» – Степан с тоской посмотрел на лопату.

Неожиданно снова послышался странный звук: не то вой, не то утробный рык. И он почему-то привёл пьяных людей в беспокойство. Они начали топтаться на месте, толкаясь и сшибаясь плечами. Один поскользнулся и упал, но не стал подниматься. Степан с удивлением смотрел, как тот пополз в сторону, откуда звучал вой. Двое оставшихся направились туда же напролом через кусты, иногда обламывая телами ветки. От их движений сад ожил, всё тревожно зашелестело, завыло, и от этого стало жутко.