Алевтина Афанасьева - Любовь. Адаптация

Сумрак, затаившийся среди кустов и деревьев, не позволял разглядеть животное. Вой больше не повторялся. Было слышно только скрип старых деревьев. Степан Ильич решил, что спугнул пса и тот убежал.

Миска с супом остывала. Зная, что Тоня расстроится, если он не накормит бродягу, Степан свистнул пару раз для верности. Топкая тишина была ответом. Ветер нещадно поддувал под ватник, заставляя сократить все манёвры до минимума.

Потоптавшись, Степан поворчал и оставил миску за калиткой около забора. Посмотрел по сторонам ещё раз и, чувствуя, как мёрзнут в галошах ступни, мысленно ругнулся на пса. Вдруг в ответ снова послышался вой. Он коротким полустоном ворвался в холодный воздух и затих на высокой ноте. Как будто животное каким-то образом уловило недовольство в свой адрес. Степан Ильич от неожиданности вздрогнул и передёрнул плечами: отчего-то показалось, что звук совсем не похож на звериный. От этой мысли стало ещё холоднее.

На дальнем конце улицы неожиданно показалась фигура человека. Старик замер и присел, укрываясь за забором. Хотелось остаться незамеченным и понять, кто бродит здесь в такой час. Всматриваясь в щели между досками, Степан Ильич перебирал в уме тех немногих, кто иногда оставался на зимовку, – выходило, что остаться могло человека четыре, да и те на другом конце посёлка. Зачем им идти сюда? Разве что случиться могло!

Человек покачивался словно ноги у него были слабыми, а костыли – потеряны. Несколько раз споткнулся, потом упал и пополз по грязи и лужам. Жёлтый свет далёкого фонаря был слаб: как не присматривался Степан Ильич, не смог разглядеть, что за пьяного гостя занесло на их улицу.

Человек упёрся головой в лавочку у одного из домов, и некоторое время стоял на четвереньках, собираясь с силами. Потом пополз дальше, приближаясь к фонарю. Долгих десять минут страдалец преодолевал расстояние в три метра, двигаясь еле-еле, будто норовя заснуть.

Когда мужчина проползал по пятну света, старик опознал в нём Димку Сивашова – непутёвого сына своего давнего приятеля Семёна. Тот умер семь лет назад, а его великовозрастное чадо начало пить и водить мутные компании в дачный домик. Местные Димку не особо любили, боялись, как бы чего не подпалил или не загорелся сам. Взрослый мужчина, под сорок, прожигал жизнь с такой скоростью и наслаждением, будто с кем-то на это поспорил.

Какой повод напиваться на этот раз был у Димки, выяснять не хотелось. Навязчивость Сивашова была словно у клеща и могла любого вывести из себя. Он одолевал всех придирками или двусмысленными вопросами, ожидая «откупа» в виде бутылки или просто хорошей драки. Одутловатое лицо делало Димку старше на пару десятков и невольно роднило с бездомными, иногда невесть откуда забредающими к нему.

Степан Ильич не хотел разборок в ночь перед отъездом и решил спрятаться от Сивашова как можно скорее. Старик дошёл до сарая так быстро, как позволили галоши, которые были велики. Нырнув внутрь, нашарил на дверце гвоздь, на котором висел дежурный фонарик. Степан щёлкнул кнопкой и под дрожащим светом принялся копаться в одной из коробок в поисках мотка проволоки.

– С некоторыми людьми иначе нельзя, ничего не поделать, – бурчал он, наматывая проволоку сквозь скобы, чтобы калитка не открывалась. В то, что Димка не станет ломать дверцу, Степан Ильич свято верил. Пока сосед не опустился до воровства, а только пил, оставляя себе слабый шанс вернуться в привычную жизнь.

Проверив работу, Степан погрозил увесистым кулаком в сторону ползающего Сивашова и пошёл в дом.

Заперев входную дверь на засов, Степан просунул ржавый лом под ручку и остался доволен. Не дом, а Форт-Нокс – не иначе!

Антонина с волнением наблюдала за действиями мужа:

– Ты чего это? Зачем вдруг?

– Там Сивый снова напился, – коротко отозвался Степан, скинув галоши. – Не хочу, чтоб к нам приходил.

– Он собирается что ли?

– Кто его разберёт. Ползает, как свинья в грязи.

– Да, что поделать, Стёп. Жена хорошая была, тянула его, да не вытянула такого! Родители какие золотые были, ты и сам знаешь!

– Вот именно! Зо-ло-тые! Только как такая скотина у них выросла? – досадливо крякнул старик и звучно хлопнул ладонью по колену. – Где они не досмотрели?

– Ладно, чего уж теперь… Ты крепко закрыл там?

– Не откроет, я надёжно замотал… Наползается и домой вернётся.

– Жалко, парень утоп в бутылке! – Антонина помолчала, задумавшись, будто примеряя на свою жизнь присутствие такого сына. Потом покачала головой, отгоняя мысли: – Собаку-то покормил?