Теодор Хильдебрандт - Вампиресса. Ангел смерти

Вернер был так занят собой, что не услышал, как дама подошла и вдруг его пробудил от размышлений голос, знакомый ему, но в котором в эту минуту было что-то глухое и торжественное, что охватило его до глубины души.

– Ну, Вернер, – обратилась она к нему, – что я тебе сделала, что ты опять злоумышляешь против меня? Не закончилась ли наконец твоя несправедливая неприязнь ко мне?

Крайне удивленный этими словами, солдат открыл глаза, отошел от дерева, к которому прислонился, и, казалось, мало хотел отвечать. Но он преодолел себя и сказал:

– Что ты хочешь от меня, Лодоиска? Почему ты покинула родину? Что ты ищешь здесь, в Германии? Разве время не повлияло на тебя? Ты всё ещё думаешь так же, как в годы своей юности? Тогда мне жаль тебя или, вернее, я оплакиваю твое безумие.

– Время, – самым торжественным тоном ответила дама, – больше не может мной управлять. Есть жизнь, в которой его сила совершенно прекращается, а ощущения становятся неизменными, как и вечность, частью которой они являются. Не удивляйся моему присутствию, ибо не моя воля ведет меня. Я больше принадлежу не себе, а жестокому, властному господину, который просчитывает каждый мой шаг. Моя старая рана всё ещё кровоточит, и время, как ты это называешь, утратило право лечить ее.

– Но зачем, – возразил Вернер, – терзать себя бесполезными надеждами? Между тобой и полковником все кончено. Возможно, он сделал тебе что-то плохое, но ты должна перестать думать об этом. Уже много лет он является мужем женщины, которая заслуживает его нежности. Хочешь нарушить покой в его доме? Месть заводит тебя так далеко, что ты можешь разбить сердце его жены?

– Ему разрешили жениться, Вернер? Разве твой господин был один, чтобы свободно отдавать себя? Разве он не подписал своей кровью обещание стоять перед алтарем со мной? Разве ты не знаешь всего этого, ты, который так смело говорит о прошлом, что губит неверных? Была ли я менее красива, чем его нынешняя жена, или менее добродетельна? Что плохого я сделала? Было ли это потому, что я отдавала любовь за любовь, полностью отдаваясь чувству, которое считала искренним? Взяла ли я назад свое обещание, которое я также подписала своей кровью? Разве он может быть чужим законным мужем перед Богом? Что плохого я ему сделала? Ты не можешь винить меня!

Пока прекрасная незнакомка говорила это, казалось, что она больше не принадлежит земле. Ее высокая и стройная фигура, ее зыбкий, блуждающий взгляд, признаки неудовольствия, читающиеся в чертах ее лица, придававшие губам ужасное выражение, все это вместе придавало ей вид сверхъестественного существа. Вернер не мог выдержать испытующего взгляда, который, казалось, следовал за его мыслями до самых сокровенных закоулков его сердца. Втайне ему пришлось признать, что его хозяин поступил неправильно, но ничего нельзя было исправить, и Лодоиска, несмотря на справедливость ее требований, должна от него отказаться. Он попытался заставить ее понять это в своем ответе.

Женщина слушала его с презрительной улыбкой, не выказывая ни удивления, ни недовольства. Он уже льстил себе, что убедил ее, и уже собирался закончить свои уговоры, когда она вдруг прервала его, положив правую руку ему на плечо. Это движение, сделанное с какой-то небрежностью, тем не менее произвело на него необычайное впечатление. У него было очень странное чувство в том месте на плече, которого коснулась рука Лодоиски, и ему казалось, что его выбрасывают из раскаленной печи в ледяное море, но это чувство исчезало, как только рука, вызвавшая его, отдернулась.

– Разве я освободила его от его обещания? – спокойно сказала Лодоиска, не отвечая на причины, которые Вернер только что объяснил ей, – У него всё ещё хранится наш подписанный договор?

– Все равно, есть он у него или нет, теперь это не имеет значения. Он может быть в его руках или в твоих, какая от этого польза? Суды вообще не будут это учитывать.

– Возможно, легкомысленный солдат, что человеческие законы ничего не могут сделать против такого рода лжесвидетельства, но есть в том мире неподкупный судья. Он был свидетелем того обещания, к нему я обратилась за справедливостью, и я уверена, что получу ее.

– По правде говоря, Лодоиска, – ответил, улыбаясь, Вернер, – тебе придется долго ждать, прежде чем суд, о котором ты говоришь, свершится. Поверь, лучше всего для тебя, если ты вернешься на родину и останешься там со своей семьей. Можешь быть уверена, что полковник без колебаний обеспечит тебе мирное и беззаботное будущее с достойным годовым окладом.