Теодор Хильдебрандт - Вампиресса. Ангел смерти

Эту историю во всех отношениях подтвердила маленькая девочка, которая теперь тоже поспешила заговорить. Жюли добавила много подробностей и рассказала матери, что хорошенькая дама вдруг явилась ей посреди кустов, как будто вышла из-под земли.

– Сначала я очень испугалась, – продолжала Жюли, – и, заметив это, дама казалась, была очень огорчена. Затем она подошла ко мне, улыбаясь, и ее добрые слова вскоре сделали меня смелее. К тому же она не задала мне ни малейшего вопроса, как это обычно бывает с теми, кто видит меня впервые. Она говорила только о наших играх и развлечениях и о том, как сильно она хотела бы быть моим другом. Она ни слова не спросила, ни о тебе, ни о нашем отце.

Вернер, которого теперь тоже допрашивали, подтвердил всё, что сказали дети. Но величайшее смятение, казалось, охватило все его существо, и он напрасно пытался скрыть это. Оно стало настолько заметно против его воли, что Элен пришлось обратить на это внимание.

– Ну, Вернер! – сказала она, – Вы не так увлечены странной дамой, как Вильгельм и его сестра. Вы все еще питаете прежнее недоверие к ней или, может быть, даже узнали ее?

– Я! Узнал ее! – воскликнул старый солдат, лицо которого в эту минуту потеряло всякий цвет, – Не понимаю, госпожа, как мое поведение могло вызвать у вас такое подозрение. Я не знаю эту особу; но все же я утверждаю, что ее прибытие сюда слишком таинственно, чтобы ожидать от нее чего-то хорошего. Если бы вы последовали моему совету, вы бы не позволили своим детям так близко знакомиться с ней. Что касается разрешения этой незнакомке переступить порог замка, то вы сами лучше знаете, что с этим делать. Но на вашем месте я бы не позволил ей даже пройти во двор.

– Чтобы так сурово с ней обращаться, – ответила Элен, – мне нужно убедиться, что ее общество мне совсем не подходит, и, может быть, я скоро это узнаю. Но так как вы увидели ее сегодня в первый раз, и так как ваше отвращение к ней не имеет основательной причины, то я могу вести себя вполне согласно сложившимся обстоятельствам. Тем не менее, мой дорогой Вернер, я намерена прислушаться к вашему совету, если вы что-нибудь знаете об этой даме, и убедите меня, что мне опасно иметь с ней дело.

На мгновение Вернер, казалось, не знал, что сказать, но вдруг эта неуверенность исчезла, и тогда он твердым голосом сказал, что его страхи были только предрассудками, что странная дама была ему совершенно неизвестна и что Элен имеет полное право поступать так, как она считает нужным.

Элен знала благородную откровенность старого солдата и не сомневалась в правдивости того, что он сказал. Она приписывала его недоверие естественной рассудительности тех, кто много видел и испытал на свете. Зло являлось им во всех формах, и они всегда боятся найти его там, где его меньше всего ожидаешь. Только в уединении человеческое сердце учится доверять себе, не будучи никем преданным, и только частое общение с людьми учит его бояться.

Уверяя Элен, что странная дама ему неизвестна, Вернер слукавил. Такие поразительные черты лица невозможно было забыть. Он знал, насколько та, что была украшена ими, могла вызывать самую нежную привязанность, и трепетал в предвкушении встречи, которая, казалось, предвещала самые страшные бури. Но должен ли он при таких обстоятельствах отравлять спокойствие своей достойной госпожи? Нужно ли было разжигать в ее сердце всепожирающий огонь ревности? К сожалению, в жизни человека бывают случаи, когда о правде необходимо умолчать, а с ложью вступить в союз, чтобы предотвратить великие бедствия. Один из таких случаев как раз и произошел, и Вернер не хотел жертвовать ради него своей природной любовью к истине, поэтому он просто молчал о том, что знал. Но как же ему хотелось, чтобы скорее наступила ночь, чтобы можно было бы спокойно обдумать создавшуюся трудную ситуацию. Врождённое благоразумие подсказывало ему, как важно не допустить, чтобы его внутреннее беспокойство было замечено, ибо если когда-нибудь в душе его госпожи зародится подозрение, к чему это может привести! Поэтому он собрал все свои силы и так строго держал себя, что Элен не могла видеть в его чертах ничего, кроме равнодушия повседневной жизни.

Когда Вернер наконец остался один в своей комнате после одиннадцати часов, он поспешил к своему столу и написал своему хозяину, что произошло.

«Как же вы удивитесь, полковник, когда узнаете, что Лодоиска теперь живет здесь, в Рифенштейне, и является ближайшей соседкой замка. Чего она хочет здесь, сейчас, спустя столько лет? Каковы ее намерения? Я не могу ответить вам на эти вопросы. Она не узнала меня, по крайней мере, не проявила ни малейшего признака, из чего я мог бы сделать вывод об обратном. Пришлите мне ваши распоряжения как можно быстрее, и я выполню их без промедления. Вы хотите увидеть ее снова и договориться о встрече, чтобы узнать о ее намерениях? Или вы предпочитаете, чтобы госпожа и ваши дети немедленно покинули это место? Возможно, это был бы лучший путь, по которому вы могли бы пойти. Вы никогда не будете ни счастливы, ни спокойны, пока эта дама жива или, по крайней мере, пока она не избавит вас от своего присутствия и упреков».