Илья Чистяков - Бесконечное лето

В то время я мечтал о карьере учёного, который пишет научные работы, совершая открытия, утверждая гипотезы и опровергая мнения других. Моё идеальное будущее воплощалось в образе этакого мудрого, многое пережившего, но при этом добродушного старичка в твидовом пиджаке с чуть заметным брюшком и трубкой во рту. Хотя я уже тогда начинал чувствовать всю элитарность науки и оторванность её теоретической части от реальной жизни подавляющего большинства людей, пусть они и пользуются её вещественными воплощениями, стоящими на полках магазинов и аптек. Понимал, что молекулярная физика и литературные архетипы одинаково далеки от наших каждодневных дел и обязанностей.

Мне очень повезло с темой моего исследования и научным руководителем. Тогда я не понимал, как можно посвящать свою жизнь рассмотрению фонем, суффиксов, диалектов и истории языка. Лингвистика вообще давалась плохо: древнерусский, старославянский, греческий и латинский прошли совсем мимо меня. Помимо родного знал лишь английский, да и то посредственно. Таков результат учёбы в школе. Мне никогда не нравилась преподаватель по английскому, иногда я вообще не понимал, чего от меня требуют.

Помню задание: сочинить текст о самом себе и рассказать у доски. Я говорил о спорте, родителях, музыке, книгах – о чём угодно, кроме любви к английскому языку, разумеется. Свой рассказ я закончил словами: «It is my choice. It is my life». Учительница посмеялась и поставила «три».

Зато я любил читать, а так как преподавателем русского языка и литературы был один и тот же человек, то и русский приходилось любить тоже. И я искренне старался. По обоим предметам у меня были твердые «четвёрки». Временами, впрочем, моя оценка по языку смещалась в сторону «тройки», и по окончании школы, в признательность за наставничество, я пообещал Е.В., что буду работать над русским и выучу его. За два первых года университета я достаточно продвинулся в этом направлении, но… Словно ученик у доски, которого спрашивают, выучил ли он урок, могу сказать сейчас: «Ну, я УЧИЛ…» (акцентируя внимание на процессе, а не на результате). Хотя большинство педагогов подтвердит: едва ли можно ВЫУЧИТЬ наш богатейший язык на все 100%.

На третьем курсе я выбрал направление литературоведения. Поскольку с русской прозой и поэзией я познакомился в школе и до сих пор пребывал под впечатлением от её беспросветной скорби и мрачности, меня гораздо больше интересовала литература зарубежья. Тема моих исследований, подсказанная научным руководителем, звучала так: «Образ Крыма в литературе первой трети XIX века». С тех пор я влюбился в этот полуостров и за шесть лет изучения совершил четыре поездки туда, общей продолжительностью более двух месяцев. Моя диссертация разрасталась и к моменту защиты насчитывала около трёхсот страниц, включая приложения. Я с горечью воспринял новость о том, что её необходимо сокращать, и был удивлён, узнав, что для кандидатской диссертации по литературе достаточно и двухсот страниц.

После успешного окончания магистратуры я за три месяца экстерном закончил аспирантуру, но всё это было позже…

Так вот, с китайцами я познакомился, будучи магистром первого курса, работая и преподавая иностранцам в Центре международных отношений.

В то время политический авторитет России возрос. Весь мир учитывал мнение Москвы, а также интересовался нашей жизнью – социальной, научной и культурной. Множество студентов из зарубежья ежегодно приезжало к нам, в Йоханнесфельдский университет имени Х. Х. Стевена, входивший входил в число пяти сильнейших отечественных педагогических вузов. В первую очередь иностранцев интересовало изучение русского языка и гуманитарных педагогических дисциплин.

Наступило второе десятилетие XXI века. Культуры Европы и Азии продолжали отдаляться друг от друга. Особенно во всём, что касалось взглядов на понятие «семья», на рождение и воспитание детей, на легализацию прав сексуальных меньшинств. Очень рад, что позиция Востока по этим вопросам оказалась для нашей страны ближе, каким бы плохим ни казалось текущее руководство России, и какими бы абсурдными порой ни были его решения. (Что поделать – я, как и любой русский человек, на любом этапе истории страны, недоволен существующей властью.)

Словом, политические отношения между Россией и Китаем улучшались на глазах, межкультурные связи крепли. Страны шли на сближение, что прямым образом сказалось на моей жизни в университете. Начались обмены студентами, с каждым годом – всё более многолюдные. Множество преподавателей русского языка уехало в КНР для преподавания нашего языка и культуры. Оттуда, в свою очередь, хлынул поток молодых голодных до знаний китайцев, которые чётко понимали: владение русским языком в ближайшей перспективе будет востребовано. И денежно.