Илья Чистяков - Бесконечное лето

Без заглавия

Однажды в дремучем лесу

Ёж повстречал Колбасу.

– Привет, Ёж!

– Здорово, Колбаса!

– Как твои дела?

– Вчера покусала Оса!

– Давай её зарежем?!

– А у тебя есть нож?

Ежа звали Брежнев,

Целоваться любил Ёж. 5 5 Стихотворение Кирилла Серова. Приведено автором по памяти.

Смешно вспоминать… Как известно, многие пытаются что-то писать в юношеские годы. А на филологическом факультете – немногие не пытаются. Вот мы и пописывали.

Даже среди всего моего душевного слезливого бреда, никогда неунывающие друзья различали стоящие, по их мнению, жизнеутверждающие вещи. Автор вышеупомянутого сборника особенно хорошо отзывался о моей оде трамваю. Звучала она примерно так:

Ода трамвайная I

В моей душе такая мука,

Вам скажет каждый краснобай,

Что вот такая вышла штука,

Я взял и полюбил трамвай.

И не мешает нам, о боже,

Что он железный, я мясной,

Что он мужского рода тоже,

Что электрический такой.

Я полюбил его за бабок,

Которые везде и всюду.

Когда я вырасту, таким же,

Наверное, ворчливым буду! 6 6 Здесь и далее в случаях отсутствия примечания стихотворение автора.

Не знаю, почему одна первая. Видимо, предполагалась и вторая ода, но её я так и не написал. Во времена студенчества я вымучил из себя немало стишков. К несчастью, они сохранились и, попадаясь мне на глаза, каждый раз вгоняют в тоску: наивно, глупо и бессодержательно.

Сейчас я совсем не читаю поэзию. Пора «ахов и вздохов» – в прошлом, а романтические иллюзии, как часто случается, разбились о несокрушимую филистерскую обыденность. Да здравствует проза в литературе! И в жизни.

Из всех шестерых ничего не писал только Макс. Зато он удивительно рисовал. Собственно, я не помню, чтобы он дарил мне эту картину с Лениным, которая в вычурной рамке висит сейчас на стене напротив меня, как и не помню, чтобы он её рисовал. Я нашел её несколько лет назад в своих книжных завалах. Вероятно, съезжая с общежития на свою первую съёмную квартиру, случайно прихватил искусно нарисованный карандашом на плотном картоне размера А3 рисунок, изображающий бюст Владимира Ленина на облупившемся постаменте в лесу.

Каждый из нас был по-своему интересной, необычной личностью. А как же иначе? Ведь среднестатистические здоровые юноши не поступают по собственному желанию на филологический факультет. Тем более после прохождения воинской службы, как Макс. Мы сочиняли нелепые стишки и невообразимые песни с припевом типа «Гномы! Гномы! Какие нафиг гномы?», которые после презентации на каком-нибудь из концертов распевал весь факультет. Участвовали в театральных представлениях и сценках – да впрочем, и в повседневной жизни чудачили кто во что горазд. Но рисовать умел один Макс, так что ответ на вопрос, кто в нашем общежитии мог нарисовать Ленина в лесу (а главное, зачем), был для меня очевидным. Тот же человек, что мог представить и изобразить лорда Бакенбарда, ежа, похожего на Брежнева, и колбасу, покусанную осой.

Ленин как Ленин. Ничего необычного. Таких памятников на просторах нашей необъятной родины полно, и, наверное, я бы выкинул этот красивый карандашный рисунок, если бы не одна деталь, которая меня занимала и не давала покоя.

Как он оказался в лесу?

Кто-то из моих гостей предположил, что это не лес, а городской парк, ведь буквально в каждом из них, в той или иной интерпретации, присутствует вождь мирового пролетариата. Однако я отказываюсь верить в то, что действующий парк может быть настолько заросшим и запущенным. На рисунке деревья, трава и кустарники подступали к изваянию вплотную, наполовину скрывая постамент и дальнее левое плечо революционера. Над памятником нависали густая старая ель и береза с широко раскинутыми ветвями. Мне думается, что именно растительность причастна к отколотой тут и там плитке и многочисленным трещинам на пьедестале. Что интересно, что птичьего помёта на памятнике не было…

Я часто сидел и размышлял вместе с Гомером, как же так случилось, что одинокий Ильич оказался в такой чаще. Именно благодаря этой интригующей тайне работа Макса была помещена мной в красивую винтажную рамку на самое видное место в зале. Из всех имеющихся вариантов ответа самым очевидным представлялось, что это был всё-таки парк в каком-то давно заброшенном городе. Либо это далёкое апокалипсическое будущее одного из ныне существующих городов —например, малой родины Макса, городка Иультин.