Рита Abies - Мотивы убивать

11:00 Что я буду делать, если встречу зомби? Не знаю. Помнится, когда-то наивно представляла себе, как протягиваю ему руку, мы знакомимся, потом сдруживаемся сильнее, вместе боремся со злом и восстанавливаем мировую справедливость…

14:00 Вдали замечаю пару Ходячих. Они выглядят и ведут себя почти как люди, даже общаются друг с другом! Только перемещаются странно – будто при каждом движении у них что-то внутри рвется или ломается.

16:00 Или дать ему себя съесть? Или позволить сделать себя зомби? В конце концов, есть ли смысл оставаться человеком, если вокруг тебя одни мертвецы?

23:00 Он находит меня сам. Хозяин тикающих у меня в кармане неправильных часов. Просто двигается мне навстречу, без малейшего намека на пафос или агрессию, будто мирно топает по своим делам. Его взгляд, вопреки моим опасениям, ясен и пронзителен. Обезумел ли он? Протягиваю ему полураскрошившееся в кармане печенье, когда-то он их поедал пачками. Усмехается. Берет кончиками сероватых пальцев. За его спиной, на расстоянии порядка сорока метров, в напряженном ожидании застывают другие Ожившие.

– Забирай всех, кто остался из людей, и топайте к Скину, – кивает, разворачивается и уходит, как всегда, не попрощавшись.

Собирать всех, спасать всех – оно мне надо? Однозначно, нет. Но Алистера я не могу ослушаться.

***

Мастер Скин соглашался со своим прозвищем ровно наполовину: своей кожи у него не было. Давным-давно он постепенно заменил ее на собственноручно выведенный аналог – постоянно циркулирующую вязкую субстанцию, которая обеспечивала своевременное обновление клеток тела, меняла свою структуру в случае сбоев в организме и выступала таким образом неким индикатором, а помимо всего прочего являлась превосходной защитой от, как минимум, проникающего ножевого ранения. Можно сказать, что Скин обрел бессмертие.

Поневоле отшельничающий ученый с крамольными по мнению большинства жителей города идеями, он с относительным комфортом устроился в невысокой полуразрушенной башне, что венчала отсеченный от города полосой кладбища мрачный Безумный холм. Местность позволяла проводить разной степени этичности эксперименты без опасности для людей и одновременно поддерживать тесные контакты с зомби. Условно он подразделял их на философов и неразумных. И если вторые представляли собой классический образ не одаренного сознанием трупа и встречались крайне редко, то с первыми ученый охотно общался, изучал их своеобразную «культуру», даже завел несколько друзей. Зомби, что философы, что неразумные, в большинстве своем демонстрировали стремление обособиться от людей и не вторгаться на их территорию, после долгих лет исследований Скин мог с уверенностью сказать, что их ключевая позиция – «Лишь бы не трогали».

Почти как люди – некоторые даже предпочитали обычные дома подземным склепам – они активно и весьма продуктивно коммуницировали между собой, заводили и воспитывали маленьких зомбят, играли в шахматы и периодически сдерживали особо разбушевавшихся неразумных.

Но и эта слаженная система не была застрахована от сбоев, Мастер застал один такой – внезапное, как по щелчку или резкому переключению рубильника, помешательство половины популяции Оживших. Они нападали на людей и друг на друга, в исступлении грызли корни деревьев, разрушали собственные дома и яростно разворашивали могилы, при этом те, кого безумие не затронуло, продолжали мирно существовать, как ни в чем не бывало. Это будоражило деятельный разум Скина и никак не давало ему покоя.

«Выяснить бы причину, – думал он, лихорадочно измельчая ингредиенты для очередного снадобья в ступке. – И жить стало бы намного – нет, может, не проще, но понятнее уж наверняка»

Но причина столь резкого изменения поведения зомби на протяжение многих лет так и оставалась невыясненной. Функциональных изменений в остатках их мозгов Скин не обнаружил, магнитных аномалий и редких астрономических явлений в тот день тоже не было, сами зомби на вопрос о том, а что, собственно, им взбрело в голову, и какие боги нашептали, разводили руками и утверждали, что ничего не помнят. В тот раз зомбипокалипсис привел к сокращению численности и без того небольшого человеческого населения вдвое, чем все закончится сейчас, Скин мог только гадать. Его самого эта волна бешенства не затронула – может быть, сказались старые знакомства, а, может, химические меры защиты башни, на всякий случай им предпринятые.

Он уже забыл, как общаться с живыми. И сейчас, глядя на них, напуганных и раненых, внезапно обретших безопасность в доме ими же провозглашенного безумца, Скин ощутил призрачную надежду.