Алекс Лоренц - Собаня

Он ворвался в ее жизнь ниоткуда. Добавил в «друзья». Поначалу Николь настороженно отнеслась к Анатолию, даже порывалась отфрендить. Но всякий раз что-то ее останавливало. Он был убедителен. Делал небанальные комплименты, грамотно писал, что вообще редкость. К тому же красив – с мускулами, белой улыбкой, почти гипнотическим взглядом. Ну, и деньжата у него водились – тоже плюс.

В общем, так она и не удалила его из «друзей». Прошло немного времени – и они встретились. Николь – приличная девушка, на первом свидании не отдается. Отдалась на третьем. У него дома. Он снимал однокомнатную квартиру в центре. Обставлено уютненько: диванчик разноцветный, кухня в стиле хай-тек, здоровенный плоский экран посреди зала. Когда она увидела все это, сразу представила: Анатолий после работы возвращается в свое холостяцкое убежище, достает из холодильника бутылочку дорогущего пива (непременно 0,33), устраивается на диване, не снимая брюк и белоснежной рубашки. Включает стендап-шоу. Не спеша пьет, посмеивается над остротами. Отдыхает. Как в фильмах о состоявшихся, успешных мужчинах…

Да, и никаких уменьшительных кличек, пожалуйста. Никаких «Толь» и «Толиков». Только полное имя.

Месяца два прошли как в сказке. Дорогие подарки, роскошные вечера, страстный секс.

И вот, вдруг…

…неприятная нотка.

Он отпер два замка – верхний и нижний. Восемь раз клацнуло с визгливым скрипом железо. Дверь открылась, изнутри потянуло затхлостью сезонного жилища.

– Ты хотя бы пыль здесь вытираешь? – поинтересовалась девушка.

– Когда как. – Он поставил на пол сумки, одной рукой захлопнул дверь, другой притянул Николь к себе и произнес: – Тебе придется покормить песика. Иначе он тебя не будет любить.

Животных Николь обычно сторонилась.

– Без этого никак? – спросила она. В ее планы не входило наводить мосты дружбы с бойцовым псом.

Анатолий покачал головой.

– На самом деле он ласковый. Если сначала покормишь.

Теперь Николь поняла окончательно: отдых в глуши пройдет совсем не так хорошо, как она ожидала. Дома Анатолий разозлился на нее из-за затянувшихся сборов. Впервые за месяцы их знакомства он выказал раздражение. Разговаривал сквозь зубы, старательно отводил взгляд. Когда она спросила совета, какой из свитеров – толстый или тонкий – взять с собой, он насупленно отвернулся и промолчал. За всю дорогу они обменялись лишь парой фраз. Остальное время она подавляла в себе чувство горечи и неопределенности, а он, набычившись, крутил руль. Мимо мелькали голые деревья, придорожные селения, заправки, закусочные – все угрюмое до невозможности.

А потом еще грубость во время вынужденной остановки в поселке. Как будто Николь была виновата в том, что к ней пристал пьяница.

А теперь, ко всему прочему, придется задабривать подношениями бультерьера.

– Ди-и-и-и-ик, мальчик, иди-ка сюда, – приговаривал Анатолий, выводя из кухни за ошейник утробно рычащую собаку. Вытянутая морда животного напоминала осклабившиеся хари вурдалаков со средневековых полотен. Крошечные красноватые глазки. Уверенный взгляд. Мощные мышцы играют под короткой гладкой шерстью. Из пасти тянутся нити слюны.

– Тихо, тихо, малыш, – ворковал Анатолий. – Николь, возьми из холодильника кастрюлю.

– Что? – спросила она в замешательстве.

– Ка-стрю-лю, – повторил он по слогам. – Из хо-ло-диль-ни-ка.

Она неловко сдвинулась с места, зашла в кухню. Открыла допотопный тарахтящий холодильник «Смоленск». Большая алюминиевая кастрюля оказалась тяжеленной – заполнена была под завязку. Николь отнесла ее в прихожую, водрузила на тумбочку. Вопросительно уставилась на хозяина. Собака вырывалась и ворчала.

– Ну, чего стоишь? – Раздражение Анатолия вновь росло снежным комом.

Николь хотелось ответить: «Я тебе не „ну“, мразота. И с твоей слюнявой псиной в одном доме находиться не собираюсь. Отвези меня в город, немедленно». Вместо этого она произнесла:

– Скажи хотя бы, что делать.

– Скажи, что делать! – передразнил он. – Бери кусок, клади на пол. К собаке поближе. И медленно. Дик должен видеть, что это ты его угощаешь.

Рваное мясо было напихано в кастрюлю вперемешку с жилами и раздробленными костями – как будто разделывали кувалдой. Выглядело месиво неаппетитно. Но у Николь снова не хватило духу возмутиться вслух. Не хотелось злить бойфренда. Набитая дура внутри настаивала: нужно быть шелковой, угождать; это естественное желание женщины перед таким сильным и властным самцом. Да и здравый смысл советовал помалкивать: говорят, собачники бывают склонны к неадекватному поведению.