Дмитрий Сафонов - Библиотека

Она кивнула, будто понимала смысл его слов, и снова показала на суму:

– Мазин джен!

– Он – старый ворчун, но ты его полюбишь. Так же, как люблю его я…

– Мой Господин! Не пора ли нам… – начал Каль.

Рыцарь нахмурился, а потом заорал – так, что у всех заложило уши.

– ХЕЙ-ЙООО! Букефаль! Ходу! – и, отпустив поводья, направил жеребца назад, в узкое горлышко между двумя горами, изрезанными искусной резьбой.

А дальше случилось странное.

Гильом Каль, еле поспевавший на своей Красотке за размашистым аллюром Букефаля, казалось, совсем не чувствовавшим дополнительной тяжести, нежданно свалившейся на его спину, внезапно опешил. Ему показалось, что горы вздрогнули и резко изменили свои очертания.

По мере того, как они приближались к узкому горлышку, сомнений у Каля оставалось все меньше и меньше.

Горы, как два спящих до сей поры исполина, вдруг проснулись и пришли в движение.

Большой, величиной с голову, камень, медленно переворачиваясь в воздухе, летел прямо в скачущего Букефаля. Жеребец резко взял в сторону, сбиваясь с аллюра. Девушка покачнулась в седле, но рыцарь придержал ее.

Камень упал в двух шагах от них, но это было только начало. Теперь целый град булыжников летел им навстречу.

Каль, потерявший от такой диковины дар речи, мелко крестился. Рыцарь осадил Букефаля и, поднеся ко лбу ладонь, как козырек, вглядывался вдаль.

Горы медленно сходились, и промежуток между ними становился все уже.

Девушка дернула рыцаря за плечо и воскликнула, показывая на неожиданно оживших стражей Горной Долины:

– Нон ен каф!

Рыцарь посмотрел на старого учителя.

– Что она говорит, Каль?

– Ваша Милость… Я ведь уже объяснял Вам – это наречие мне неведомо. И теперь я все больше и больше укрепляюсь в мысли, что оно неведомо никому из людей, живущих по ТУ сторону… – он обреченно махнул рукой туда, откуда они недавно приехали.

– Боюсь, твои слова справедливы… – мрачно сказал де Ферран. – Так что же нам теперь делать?

– Тоу! Тоу! – вскричала девушка и показала на цепь мчащихся всадников.

Букефаль крутился под каменным дождем, но ни один снаряд, выпущенный неизвестно кем, так и не попал ни в него, ни в его господина. Красотка же беспорядочно металась, охваченная страхом, и рыцарь понимал, что рано или поздно один из булыжников угодит в нее.

Де Ферран рассуждал, что лучше: вступить в бой с людьми или же противостоять неизвестным и, быть может, понукаемым дьявольским наущением, силам? Он, как ни старался, так и не мог увидеть ни одной катапульты, стоявшей на склонах гор, не мог заметить ни одной мелькнувшей человеческой тени. Казалось, горы сами извергали из своих тел гранитные брызги.

Всадников было очень много, но… По крайней мере, эта опасность была де Феррану привычна.

Жеребец постепенно пятился назад, туда, куда камни не долетали. Рыцарь потрепал его по холке:

– Верный друг! Ведь ты меня не выдашь?

Жеребец коротко заржал в ответ.

– Я так и думал, – сказал рыцарь и подскакал к Красотке.

Он взял поводья из рук Каля и привязал их к хвосту Букефаля.

– Гильом! – спокойно сказал он. – Разве ты еще не зарядил стрелу в свой арбалет?

– А? Ваша Милость..?

– Я говорю, что нам следует быть готовыми, Гильом… – де Ферран легко перекинул девушку назад, посадив ее позади себя.

Затем он обнажил меч и взял в левую руку щит. Поводья он опустил, предоставляя Букефалю самому выбирать дорогу.

– Ну вот и все… Молись, пес!

– О чем же, Ваша Милость?

– О том, чтобы наши последние минуты были славными… – тихо сказал он.

Букефаль нервно гарцевал, продвигаясь вдоль фронта падающих камней. Одним глазом он косил на летящие булыжники, другим же наблюдал за приближающимися всадниками. С удил на изумрудно-зеленую траву падали белые хлопья пены.

Де Ферран поглядел направо. Люди, скачущие к ним, сплошь были невысокого роста. Их длинные, черные, как вороново крыло, волосы, развевались на ветру.

Рыцарь не видел на всадниках никаких доспехов; и оружие их было не столь грозным – только кривые тесаки, которыми удобно отрезать головы поверженным девушкам, но никак не мериться силами с благородным кавалером.

Да и лошади-то все были какие-то мелкие. Красотка по сравнению с ними казалась огромной, а уж Букефаль превосходил едва ли не вдвое.