Дмитрий Сафонов - Библиотека

– Да и знать тут нечего. Его не было. Вы заигрались, дорогой мой. Не спорю, у вас получилось. Но – хватит! Хочу попросить вас об одном – впредь не приближаться ко мне ближе, чем на сто метров. В противном случае… – Стратонов помедлил. Он почесал бровь пистолетным стволом, и только тут сообразил, что курок взведен, и патрон, изнывая от нетерпения в патроннике, ждет удара бойка.

Спину окатила мгновенная волна холода, и в животе заурчало.

Он осторожно убрал пистолет и, с трудом совладав с дрожью в руках, аккуратно опустил курок. Затем включил предохранитель и засунул оружие в кобуру.

Это удалось не сразу: руки так и ходили ходуном, и Стратонов рассердился – от того, что Пинт это видит.

"Вот гад! Ему удалось вывести меня из себя!" – подумал Евгений.

– В противном случае… – в этом месте должна была быть какая-то страшная угроза, но, Евгений, как ни старался, так и не смог придумать что-нибудь достойное. – Я вас заберу в отделение за бродяжничество… Вот так!

Это звучало как-то по-мальчишески, и Стратонов сам прекрасно это понимал. Он покраснел и отвернулся, чтобы не встречаться с Пинтом взглядом.

Но тот, похоже, и не думал пялиться на Евгения. У него оказалось другое, более интересное занятие, и оно окончательно убедило Стратонова в правильности своих предположений. "Он настоящий сумасшедший! И почему я раньше этого не понял?".

Оскар лежал на диване и шарил где-то у себя под головой, словно пытался что-то нащупать. Затем он вытащил зажатый кулак и что-то подбросил в воздух.

Белые перья и пух, медленно кружась, как безмолвные снежные хлопья – под Рождество, стали оседать на пол.

Пинт засмеялся.

– Подушка! Она порвана!

Стратонов пожал плечами.

– Удивляюсь, что она вообще у вас есть…

Но Пинт его не слушал. Резким рывком он вскочил с дивана, и Стратонов подумал было, а не рано ли он убрал пистолет? Но никакой угрозы и агрессии в движениях Оскара не наблюдалось.

Он перевернул подушку и принялся внимательно разглядывать несвежую мятую наволочку.

– Она не просто порвана… – бормотал Пинт. – Она разрезана! Все это – было!

Он обернулся к Евгению, словно приглашал полюбоваться разрезанной подушкой.

– Смотрите! – Оскар отложил подушку в сторону. – Вот! Лезвие прошло так глубоко, что задело обшивку дивана. Видите, у этого края разрез узкий, а потом он постепенно расширяется. То есть, я хочу сказать, направление удара было таким…

Он медленно занес руку над головой, сжимая в кулаке воображаемый клинок, и потом резко опустил.

– Если бы я не перекатился на пол, он бы отсек мне голову – одним движением!

Стратонов недоверчиво хмыкнул, затем опасливо приблизился к дивану и осмотрел подушку и обивку.

– И здесь! – Пинт бросился на середину комнаты. Евгений благоразумно посторонился, уступая ему дорогу. – Вот оно! Это не скроешь!

Стратонов, предпочитая держаться на безопасном расстоянии, подошел и стал изучать какую-то зарубку в половице. Да, это было очень похоже на след большого и прочного клинка.

Сталь была заточена так остро, что кончик лезвия пробил половицу насквозь, оставив клиновидный след. Видимо, кто-то ("может, сам Пинт?") пытался как-то сгладить эту зарубку, но она все равно была отчетливо видна.

– Теперь – стол! – говорил Пинт. Он оживился и действовал в каком-то азарте.

Оскар перевернул стол.

– Он был сломан, – пояснил Пинт. – Я сломал его об этого человека. А теперь? Полюбуйтесь-ка!

Ножки были прибиты небольшими гвоздями, и, на первый взгляд, стол выглядел совершенно нормально, но…

Гвозди были прибиты сегодня, несколько часов назад. Стратонов различил свежие вмятины от молотка; в двух местах от ножек отлетели крошечные щепки, и обнажившееся дерево было идеально белым, пока еще не покрывшимся пылью и грязью.

– Это ни о чем не говорит. Вы могли сами приколотить эти ножки.

– И сам же – распороть подушку? И продырявить половицу?

– Конечно. А что вам мешало?

– А испорченный дверной замок?

– Ну, знаете ли, – ехидно сказал Стратонов. – По-моему, от вас всего можно ожидать. Нет, сломанным замком вы меня не удивите…

Но Пинту все-таки удалось его удивить.

Несколько секунд он стоял, не шелохнувшись, будто размышлял над чем-то очень важным, потом тяжело вздохнул и подошел к окну.

Он задернул занавески в комнате, прошел мимо Евгения на кухню и проделал то же самое.

– Этому вы не сможете не поверить, – сказал он.

Театр абсурда продолжался. Представление шло полным ходом; автором, режиссером и актером выступал сам Пинт, а единственным зрителем – несчастный Стратонов.