Дмитрий Сафонов - Библиотека

– Оскар Карлович! А может, прекратим играть в прятки? Я не спорю, ситуация очень сложная. То, что случилось… В корне все меняет. Но… Может, будет лучше вам все-таки сдаться? Прежде всего – для пропавших?

– Не знаю. Я так не думаю. Если бы я был на сто процентов убежден, что вы поверите моим словам… Даже не столько вы, сколько ваши коллеги… Поверите и сможете их найти…

Стратонов не мог не согласиться с ним. Смешно было бы даже предположить, что Климов или Блинников смогут принять Пинта всерьез.

– Ну так давайте вместе искать выход. Вы мне помогли, теперь я хочу помочь вам.

– Каким образом?

– Ну, например… Для начала я хотел бы осмотреть вашу квартиру. Вы говорите, нападавший был с ножом?

– Да.

– Значит, на оружии должны быть его отпечатки. Мы постараемся представить все, как необходимую самооборону…

– Представить? Именно так все и было!

– Да, конечно. Не горячитесь. Мне кажется…

– Меня все равно посадят – до выяснения всех обстоятельств дела. А это означает – потерянное время. Потерянное – прежде всего для них. Вы, кстати, не курите?

Когда-то Стратонов курил. Но недолго и быстро бросил. Однако сейчас он сильно пожалел, что в кармане у него не лежит пачка сигарет.

Он – совершенно машинально – хотел похлопать себя по карманам. Обычный жест – мол, сигарет нет. Но он вовремя сообразил, что любые размахивания руками Пинт может расценить по-своему.

Приходилось признать: для этого человека на карте стояло очень многое. И он не собирался сдаваться и вообще не собирался менять свою точку зрения. Стратонову не удалось его убедить. Но надо было зацепиться за последнюю возможность.

– Оскар Карлович! Вы понимаете, что побег будет означать автоматическое призание своей вины? Если вы сейчас сбежите, никто уже не будет выяснять, что и почему. Надеяться на понимание со стороны следователя не придется, судья тоже не станет с вами церемониться… В общем…

– Евгений! Но ведь другого выхода нет: ни у меня, ни у несчастных девушек.

– Да, да… – Стратонов покивал головой. Похоже, он ничем не мог помочь Пинту. И все же… – Я не знаю, как мне поступить. Я должен вас задержать. Но я не стану этого делать. Вы правы. Очень жаль, что все так получилось. Я хочу вам помочь… Правда, хочу, но не знаю, чем. Скажите, соседи у вас – хорошие люди?

Неожиданный вопрос привел Пинта в состояние легкого замешательства.

– Да, неплохие… А при чем здесь это?

– Трупный запах почти не выветривается. Когда ваш "именинник" протухнет, соседи обратятся в милицию, но будет поздно.

– "Именинник"?

– Профессиональный жаргон. Не обращайте внимания. Давайте сделаем так: мы все-таки навестим вашу квартиру, посмотрим, что к чему, затем вы напишете, как все было, запечаете свое письменное признание в конверт и бросите в почтовый ящик. А потом поезжайте на все четыре стороны. У вас будут ровно сутки форы, и я обещаю, что не стану преследовать вас. Не стану закрывать вокзалы и выезды из города, словом, буду бездействовать.

– Хороший вариант, – усмехнулся Пинт. – Только почему вам так не терпится попасть в мою квартиру? Я ведь могу все написать и без вас?

Стратонов покачал головой.

– Я помогу вам сделать это правильно. Понимаете, о чем я говорю?

– Попытка оправдаться?

– Конечно.

– Евгений… – Пинт помедлил. – Вы… не обманете меня?

– Здесь, – Стратонов осторожно… медленно ткнул пальцем в подмышку. – Лежит пистолет. Я обещаю, что не буду делать попыток достать его.

Пинт долго смотрел ему в глаза. Затем решился.

– Я вам верю. Пойдемте.

Дом Пинта был совсем недалеко. Они шли, поминутно оглядываясь друг на друга. Направление, в котором они шли, показалось Стратонову смутно знакомым; через минуту или около того он понял, почему ему так кажется.

В своем заявлении о пропаже Майи Пинт указал ее адрес; видимо, название улицы улеглось в сознании Стратонова привычным зрительным образом; ну, а поскольку Оскар несколько раз упоминал о том, что он приходится пропавшей девушке соседом, вывод был очевиден.

Они повернули на нужную улицу, и Стратонов увидел, как оживился пес; теперь он слабо повиливал хвостом. "Значит, дом уже близко", – подумал он.

Пинт сошел с тротуара и направился к ближнему от дороги подъезду. Евгений заметил, как он напрягся, и это напряжение становилось все сильнее и сильнее, с каждым шагом.

– Ведите себя естественно, Оскар Карлович, – сказал он.

– Я и веду себя… естественно. Попробовали бы вы оказаться на моем месте, – ответил Пинт, и Стратонов подумал, что он абсолютно прав. Напряжение и мелкая дрожь – самое естественное поведение в сложившихся обстоятельствах.