Дмитрий Сафонов - Библиотека

Огарок спички зашипел – это огонек опалил пальцы. Он зашипел и погас, и, поверьте, меньше всего на свете я хотел оказаться в полной темноте; наедине с этим ужасным ожившим лицом.

Меня не покидало ощущение, будто все это происходит во сне. Мои руки и ноги, двигавшиеся медленно и с огромным трудом, словно под водой, только подкрепляли эту мысль. Я хотел убежать – и не мог. А самое главное – я не знал, куда.

Наверное, если бы дело действительно происходило во сне, я бы все-таки побежал, даже не задумываясь о направлении. Но я продолжал стоять, и это было хуже всего.

Наконец случилось нечто, что вывело меня из оцепенения.

Воздух, плотный и застоявшийся, но, тем не менее, на удивление чистый, едва заметно колыхнулся у моего лица. Этакое легкое дуновение, будто кто-то взмахнул рукой.

Я снова закричал, но, несмотря на кажущиеся огромные размеры помещения, куда я угодил, я не услышал никакого эха. Я даже голоса своего почти не услышал – словно кричал в подушку.

Зато другое я слышал хорошо: тихий зловещий шепот и легкий треск, будто кто-то выбирался из кокона наружу.

Я зажег спичку и увидел, что теперь лицо далеко выступает из стены. Показалась мощная шея, перевитая веревками мышц; широкие квадратные плечи и, что было самым страшным – толстая рука с невероятно короткими и крепкими пальцами. Она пока была одна – правая.

Рука ощупывала то место, откуда должна была появиться грудь; она похлопывала и мяла черную блестящую поверхность, придавая ей новые формы.

На моих глазах из стены что-то РОЖДАЛОСЬ.

В полуметре книзу от левого плеча пробились четыре черных отростка. Они шевелились, как чудовищные безглазые черви в поисках добычи.

Еще мгновение, и к ним прибавился пятый, а вслед за ним показалась и вся кисть.

Теперь кошмарное видение действовало двумя руками, и дело у него пошло гораздо быстрее.

Где-то на задворках моего сознания билась глупая, никчемная мысль: "Теперь я знаю, что значит быть парализованным страхом".

Да, я был именно парализован. Это было очень странное ощущение. Я дрожал, как в лихорадке. По спине и лбу катился пот: не каплями, но широкими холодными ручьями. Я словно стоял под душем из собственного пота и только слабо подергивал головой, чтобы не захлебнуться. Сейчас-то я хорошо знаю, что это не преувеличение. Пот действительно может течь ручьями – я испытал это на себе.

Я дрожал – то есть, создавал какую-то видимость движения – но мои ноги словно приросли к полу. Ботинки хлюпали – так много в них было пота. А может, и не только пота – я бы не поручился за то, что не обмочился от страха. Но, поверьте, тогда меня это волновало меньше всего. В конце концов, разница небольшая – умереть с мокрыми штанами или сухими.

Огонек дрожал уже на самом кончике спички, подбираясь к пальцам. И вдруг – раздался громкий звук, словно разбили огромное яйцо. Примерно вот так: "ААА-УК!". А затем я услышал вздох облегчения, и в последнем отблеске пламени увидел, как невиданных размеров босая нога ВЫШЛА из стены и ступила на пол – так сильно, что он задрожал.

Видимо, эта дрожь подействовала на мои ноги, как электрический импульс. Она была той самой последней искрой, которой недоставало моим мышцам.

Я почувствовал, что могу, наконец, сделать шаг. И что вы думаете? Конечно же, я его сделал.

Я бросился прочь, не разбирая дороги. Правда, в наступившей темноте я и не мог ничего увидеть. А зажигать спички на ходу было напрасной тратой времени.

Я чувствовал себя, как птица, попавшая в сеть. Все ее жалкие трепыхания уже не значат ничего. Пройдут какие-нибудь считанные мгновения, и безжалостная рука ловца схватит ее и свернет шею.

Но я продолжал трепыхаться, хотя и понимал, что ускользнуть от существа, рожденного во тьме, невозможно.

Не знаю, что двигало мной. Что заставляло меня то бежать напрямик, очертя голову, то отпрыгивать в сторону, то резко менять направление и мчаться обратно? Интуиция?

Нет. Я не чувствовал ничего – на это не было времени. Я даже не прислушивался к себе – я просто позволил своим мышцам делать то, что они считают нужным.

Я почувствовал запах и, наверное, бежал на этот запах, боясь его упустить.

Зал, в котором я оказался, был огромным. Помню, я бежал, но так ни на что и не наткнулся. И только этот запах становился все отчетливее и явственнее. Он был моим проводником, путеводителем.

Знаете, что это был за запах? Смрад. Душный, вязкий смрад разложения, гибели и тлена.

Казалось бы, эта вонь должна была, напротив, оттолкнуть меня, вызвать мысленный запрет: не стремиться туда, где пахнет смертью. Но… Все это я понял потом. А тогда – действовал неосознанно.