Дмитрий Сафонов - Библиотека

Я двигался медленно, осторожно переставляя ноги. К счастью, на полу не было никаких неровностей – он был ровный и гладкий, как паркет. Теплый лед, если помните.

Я шел, и спичка уже начала догорать, но я так и не видел стены. Я подумал, что зря пошел в эту сторону, но не стоило из-за этого на себя ругаться. Как я мог правильно оценить, куда идти?

Я держал спичку до последнего, и вот она, зашипев и опалив мне пальцы, погасла.

Тогда я остановился, перевел дыхание и зажег новую. Теперь я решил считать шаги. Я насчитал ровно десять, прежде чем увидел, что бледно-оранжевый свет от чего-то отразился. Это была стена.

К тому времени вторая спичка уже погасла, и я сделал еще несколько шагов в темноте, выставив руку перед собой.

Наконец мои пальцы нащупали что-то гладкое. Не ровное, но гладкое, все в каких-то извилинах и едва различимых швах, словно стена была не цельная, а сложена из отдельных частей.

Некоторое время я просто ощупывал стену. Кто знает, может, я просто экономил спички? Или же я хотел заранее подготовить себя к тому, что сейчас увижу?

Да, наверное, так. И, скорее всего, это было правильно. Потому что, когда я зажег очередную спичку, я был уже готов к тому, что увижу.

А пока я просто ощупывал стену, и меня почему-то не покидало ощущение беспокойства и нарастающей тревоги.

Дело в том, что рука моя блуждала по вертикальной поверхности довольно беспорядочно: то обшаривала маленькие участки на уровне груди, то совершала широкие круги, то скользила вниз, то поднималась вверх… И все-таки… Я чувствовал, что с этой стеной что-то не так. Она была какая-то необычная.

Я решил ограничить свои исследования и сосредоточился на небольшой области размером с ладонь.

И… Мне показалось… Тогда я подумал, что это мне просто показалось… Что стена как-то меняется под моей рукой.

На том месте, где секунду назад была округлая плоская выпуклость, вдруг появилась впадина.

Я отдернул руку и, заставив себя успокоиться, вновь поднес ее к стене. Наваждение повторилось, но на этот раз впадина под моими пальцами стала стремительно расти. Через мгновение она превратилась в широкое и глубокое отверстие, так, что в него вошли указательный и средний пальцы до второй фаланги.

Я немного растопырил пальцы и сделал круговое движение, словно описывал циркулем окружность. Отверстие имело форму воронки; оно суживалось на конус. И потом…

Боже, я не могу спокойно об этом вспоминать. Я до сих пор не уверен, что все это и впрямь произошло со мной. Я все время пытаюсь об этом забыть и никак не могу.

Вдруг воронка стала резко сужаться. Кончики пальцев перестали чувствовать дно, а края сблизились. Большой палец и мизинец – они первыми почувствовали сближающиеся края.

Стена будто пыталась схватить мою руку; странный материал обтекал мои пальцы, моментально застывая, как воск. Или металл. Но только металл должен быть гораздо горячее, а стена была еле теплая.

Я закричал и отдернул руку; острая боль обожгла кончик мизинца. Я затряс ладонью и машинально сунул больной палец в рот.

Кровь! Я почувствовал ее металлический привкус и сильно испугался. Я отскочил от страшной стены и открыл коробок. Достал дрожащими руками спичку и чиркнул.

Боже! Конечно, все можно списать на нервное напряжение, вызванное неожиданным падением в бездну, можно обвинить слабый огонек спички, но только это все не так. Я видел это!

Стена менялась прямо у меня на глазах. Черная, антрацитово-блестящая, она медленно переливалась в отблесках пламени и принимала различные формы.

Я боялся, что спичка сейчас догорит, я снова окажусь в полной темноте, и тогда стена, превратившись в огромную пасть, набросится на меня и поглотит.

Не могу описать ужас, охвативший меня. До сих пор я не чувствовал холода, но в ту секунду мне показалось, будто я мгновенно очутился в огромном холодильнике, где хранят замороженные туши.

Я хотел отойти назад и не мог. Ноги отказывались слушаться.

Спичка уже обжигала пальцы, когда вдруг я увидел, что бугорки и впадинки начинают складываться в человеческое лицо.

Стена будто сама себя лепила, выдавливала из своих недр кошмарные черты: низкий нахмуренный лоб, крутые надбровные дуги, широко расставленные скулы, грубый очерк рта и массивный подбородок. Но больше всего меня пугали глаза.

Они пока еще были закрыты – тяжелыми набрякшими веками. Но страшное лицо все время пыталось посмотреть на меня. Лоб покрылся глубокими складками; веки силились подняться и никак не могли, будто что-то удерживало их на месте.