Михаил Парфенов - Истории Ворона [сборник litres]

– Моя бабушка…

– Твоя бабушка танцевала с ними. Ей уже не помочь.

Снежана шагнула к Юре.

– Забудь про бабушку. Теперь у тебя есть я.

И он забыл.

– Хочешь жить со мной в кемпинге?

Глаза Снежаны сменили цвет – с голубого на серебряный. Они сияли и манили.

«Но мама…»

«Забудь про маму».

– Да… – выдохнул Юра.

– Хочешь жить вечно?

– Да.

– Хочешь, я поцелую тебя?

Он открыл ей объятия и почувствовал, как мягкие губы коснулись шеи. Было очень больно и очень хорошо.

– Пойдем.

Снежана взяла Юру за руку, и они вошли в воду. Он немного испугался, когда волна накрыла с головой, но Снежана – Снег – крепче сжала его пальцы, и страх испарился. Молнии раздирали на части горизонт, небо роняло хвостатые метеориты. Снег объяснила Юре как, и они поплыли.

По морю, полному шипящих звезд.

Казалось, на улице взлетает что-то большое и упрямое. Воздух комнаты дрожал от громкого мерного гула.

– Да задолбали уже!

Артем отложил книгу, вскочил с дивана и захлопнул окно.

Под окнами лежала стройка. За ней, через дорогу, стояла ТЭЦ. Белая густая струя шумно била в грязно-серое небо – что там они делают? Артем хорошо помнил, как однажды проснулся от непонятного грохота за окном и долго лежал в липкой темноте, гадая: война? авария? прибытие пришельцев?

О концертах ТЭЦ писали на новостных порталах: бла-бла-бла, заменили котел на более мощный, сбрасывают давление, что-то в этом духе. Привыкайте, новоселы! Родовые схватки микрорайона были в самом разгаре: полгода назад они вытолкнули пятый по счету дом, из окна которого сейчас смотрел Артем, и принялись за шестой.

ТЭЦ голосила. Рев авиационных двигателей – вот на что это было похоже, только гадские самолеты не улетали, а висели над станцией.

А сыну шум нравился. Маугли залезал на подоконник и гудел, передразнивая. Сына он увидит послезавтра, в субботу. Артем попытался разобраться в том, что чувствует, думая о предстоящем дне с сыном. Любовь и нежность были какими-то сонными, придавленными житейским хламом.

Небо темнело, загорались фонари. Москитная сетка лоснилась от пыли – проклятие строек. Копируя повадки Маугли, он залез на подоконник с ногами и положил руки на колени. Детям все интересно: и круглые плафоны, наполненные желтым светом, и лампочки в решетчатых клетушках на строительных лесах… Взгляд Артема остановился на двух рабочих.

Строители сидели на досках третьего яруса, светильник висел на диагональной стяжке. К рамам конструкции вертикально крепились лестницы. Артем вспомнил старую компьютерную игру, в которой человечек бегал по уровням и собирал кирпичики золота. Человечек умел выкапывать ямы, в которых застревали противники… Рабочие на строительных лесах не двигались, будто угодили в одну из таких ям. Артем прищурился – они что, сидят лицом к фасаду? Он не мог разглядеть лиц, хотя бы светлых пятен, которыми кажутся лица на таком расстоянии.

И что они все-таки там строят? Строительные леса опоясывали не типовую жилую десятиэтажку, а четырехэтажное здание без окон с внешней стороны. Окна смотрели только во внутренний дворик. На них были решетки. Артем собирался узнать у отца о назначении слепого здания, но постоянно забывал.

Рабочие не шевелились. Коконы из роб, красные с черным. Словно огромные нахохлившиеся снегири. Снегири… хм, а что, забавно. Вот только ничего забавного в двух шарообразных фигурах не было. Когда кто-то, по твоему разумению, должен двигаться, но не двигается… Жутковато.

Он по-прежнему не мог различить ни голов, ни рук, ни ног. Работяги что, спят, надвинув на лица каски?

ТЭЦ смолкла: протяжный звук оборвался, словно дыхание мертвеца, – и тогда «снегири» покатились. Зрелище было настолько сюрреалистичным, что Артем даже не пытался его осмыслить. Открыв рот, он смотрел, как большие красно-черные шары катятся по доскам, перепрыгивают через металлические перекладины, исчезают за углом здания. Смотрел, словно окно было экраном, внутри которого жила по своим законам реальность компьютерной игры или фантастического фильма.

Артем вернулся на диван и взял книгу. Сумерки сгустились до черноты. По страницам ползли красноватые тени. В непривычно глухой тишине, в сумерках сознания, горела мысль: что, к чертям собачьим, я видел?

Что-то…

Что-то прокатилось по доскам. Может быть, комья старой одежды, строительное перекати-поле… Объяснение наверняка было до банальности смешно.