Роберт Маккаммон - Ваал. Неисповедимый путь

— Что это такое? — Голос Билли опустился до слабого шепота. — Это Дьявол, бабуля?

— Понятия не имею. Я знаю только, что он очень старый, — даже первые целители чокто упоминали о «звере с телом из дыма». Рассказы о Меняющем Облик пришли к нам из глубины столетий. Некоторые члены нашей семьи, которые не обладали достаточной силой сопротивления, были либо обмануты его ложью, либо разорваны в клочья его ненавистью. Никто никогда не знает, что он затеял, но он почувствовал исходящую от тебя угрозу, иначе он не пришел бы сюда.

— Почему, бабушка? Почему он так ненавидит нас?

— Потому что это ненасытное существо, которое жаждет власти. Он, как свинья в кормушке, питается человеческим отчаянием, муками и замешательством; иногда он отлавливает духов и не дает им уйти из этого мира. Он питается их страданиями, и именно это есть Ад. Когда мы освобождаем несчастных, принимая на себя их боль, мы лишаем его обеденного стола. Мы посылаем бедные души туда, где Меняющий Облик не властен над ними. Именно поэтому зверь хочет любой ценой оборвать твой Неисповедимый Путь.

— Что же мне делать? — прошептал Билли.

— Ты должен поверить в себя и в Дарующего Дыхание. Ты должен идти вперед, не обращая внимания на происходящее и не отказываться от своих обязанностей. Если ты оступишься, Меняющий Облик сожрет тебя. Зверю больше не интересны я или твоя мама — основную часть своей работы мы уже выполнили; но ты — молодая кровь, поэтому он будет наблюдать за тобой.

— Он может повредить мне, бабушка?

— Не знаю. — Ребекка вспомнила труп Шефа, куски которого висели на ветках кустарника.

— Я хочу, чтобы ты выпил этот настой, Билли. Он поможет тебе уснуть. Мы обговорим все позже.

Старуха подала ему чашку с темной жидкостью. Билли почувствовал сильный пряный аромат. Его голова закружилась. Он подумал, что может уснуть и без напитка, но все равно сделал большой глоток. Жидкость оказалась сладкой и приятной на вкус, несмотря на то, что сквозь сладость пробивался мускусный запах поганок.

— До дна, — приказала Ребекка. Билли повиновался. Она улыбнулась: — Очень хорошо.

Билли улыбнулся в ответ. Образ зверя затуманился, как со временем происходит с любым кошмаром. Мальчик смотрел на угли и различал все оттенки от ярко-оранжевого до темно-фиолетового; его глаза стали закрываться. Последнее, что он видел перед тем, как погрузиться во тьму, была керамическая сова, висящая на крюке.

Женщины оставили его лежать на полу, закутав в одеяло, как в тяжелый саван. Ребекка заперла дверь снаружи.

— Нет нужды присматривать за ним до утра. — Она потянулась, захрустев костями. — Похоже, он понял все, но нужно еще выработать в нем уверенность. Мы приступим следующей ночью.

— Он будет в безопасности? — спросила Рамона, направляясь к дому вслед за Ребеккой.

— Надеюсь. Он видел двойственность своей натуры, борьбу добра и зла в собственной душе, и он встретился лицом к лицу с Меняющим Облик. — Они подошли к входной двери, и Рамона обернулась, взглянув в сторону коптильни. Ребекка обняла ее за плечи. — Билли уже потыкали в поисках слабого места. Я не знала, что это может начаться в столь раннем возрасте. На сей раз он устоял, но зверь больше не вернется в таком обличье. Нет, Враг силен и хитер. Но Билли будет хитрее и сильнее.

— Нужно рассказать ему о черной ауре?

— Нет. Он сам научится видеть ее так же, как и ты. Я не хочу слишком загружать его. — Старуха взглянула на дочь, склонив голову набок. — Мальчик проспит весь день. Если ты услышишь, что он плачет, не надо бежать и будить его. Старая жизнь уходит, и ей на смену приходит новая, понимаешь?

— Да, — ответила Рамона. — Но... он там совсем один.

— Да, так и должно быть. В течение трех дней ты можешь поддержать его, но дальше он пойдет один. Ты знала это, когда привела Билли ко мне. — Ребекка осторожно сжала плечи дочери. — Я ошибалась насчет своего внука, его кровь разбавлена, но душа и сердце сильны. Ты будешь гордиться им, девочка. А теперь пойдем, я приготовлю нам чаю.

Лежа на полу коптильни, Билли свернулся клубком, как младенец, готовый появиться на свет.

— Билли, — крикнул Кой Гренгер из-под маленького прилавка продуктового магазина. — Нашел, по твоему заказу! — Он помахал пыльным пластиковым набором для рукоделия. — Он завалился за коробку. Тебе еще нужны кровельные гвозди?

— Да, сэр. Пара упаковок.

Парень оторвал взгляд от спортивного журнала и быстро подошел к прилавку. Стоял май 1969 года, и Билли Крикмору исполнилось семнадцать лет. Он уже вымахал ростом со своего отца, но был очень худым, просто кожа да кости. Из коротких рукавов старой синей рабочей куртки торчали кисти рук, покрытые пятнами масла и смазки: Билли работал на бензоколонке. Из-за худобы его скулы угловато выпирали под кожей, а темно-карие глаза сверкали янтарем, когда юноша смотрел на солнце. Кожа Билли по цвету напоминала ореховую скорлупу. Его темные волосы были хитросплетением кудрей, в беспорядке спадающих на лоб. Причина этого беспорядка заключалась в том, что Куртис Пил наконец прочитал в одном из журналов для парикмахеров, что длинные волосы — это «символ» его молодых клиентов, наиболее огорчительный для родителей, которые вставали на дыбы, если слышали по радио музыку «Битлз».