Роберт Маккаммон - Ваал. Неисповедимый путь

— Наверху все готово, Генри? — спросил Фальконер.

— Да, сэр. С минуту на минуту ожидаем Форреста.

— Лимонад? — Фальконер поднял свои густые светлые брови.

— Да, мистер Фальконер. Я уже заказал.

Они вошли в лифт, и женщина-лифтер, вежливо улыбнувшись, повернула латунную ручку, увозя их на пятый этаж.

— Вы не взяли с собой жену и сына? — спросил Генри, нацепив на нос очки в черной роговой оправе. Он всего год назад окончил Правовую школу Алабамского университета и носил довольно идиотскую прическу, однако в остальном он был почти безупречным молодым человеком, чьи бдительные голубые глаза редко пропускали какое-либо жульничество. Генри Брэгг был польщен тем, что Дж.Дж. Фальконер запомнил его по совместной работе прошлой весной.

— He-а. Камилла и Уэйн остались дома. Да, скажу я тебе, управляться с Уэйном — это почти то же самое, что стоять у станка полный рабочий день. — Он засмеялся. — Парень бегает со скоростью гончей.

Номер на пятом этаже был обставлен как офис. В нем стояли несколько столов, телефоны и шкафы для бумаг. Здесь же, в стороне от рабочих столов, находилась импровизированная приемная, вмещавшая несколько удобных стульев, кофейный столик и длинную софу, обрамленную медными светильниками. Рядом с софой стоял мольберт, а на стене висел большой флаг Конфедерации.

Коренастый мужчина с жидкими каштановыми волосами, одетый в светло-голубую рубашку с короткими рукавами и монограммой «Дж.Х.» на нагрудном кармане, оторвался от разбросанных на одном из столов бумаг и, улыбаясь, поднялся навстречу вошедшим.

Фальконер пожал ему руку.

— Рад тебя видеть, Джордж. Как семья?

— Прекрасно. А как Камилла и Уэйн?

— Жена очаровательна как никогда, а сын растет как на дрожжах. Теперь-то я вижу, кто лучший работник в этой конторе.

Он похлопал Джорджа Ходжеса по плечу, бросив косой взгляд на Генри, с лица которого исчезла мимолетная улыбка.

— Что это у тебя?

Ходжес пододвинул к нему пару папок.

— Предварительный бюджет. Налоговая ведомость. Сумма уплаченных за последние три года налогов. Расход на тридцать процентов выше, чем год назад.

Фальконер бросил на спинку стула плащ, тяжело опустился на софу и принялся изучать документы организации.

— В прошлом и позапрошлом году нам достались значительные пожертвования от «Петерсон констракшн», а в этом году их в списке нет. В чем дело?

Он в упор взглянул на своего менеджера.

— Мы связывались с ними дважды, приглашали старика Петерсона на обед на прошлой неделе, — объяснил Ходжес, затачивая карандаш. — Похоже, его сын в этом году приобрел в их фирме больший вес, а он считает, что палаточные проповеди... ну, старомодны, что ли. Компании необходимо снизить налоги, но...

— Ага, значит, в данном конкретном случае мы лаем не на то дерево. Господь любит щедрого дарителя, однако он берет в любом случае и в любом размере, если это способствует распространению его слова. — Фальконер улыбнулся, а за ним улыбнулись и остальные. — Вероятно, нам стоит поговорить с младшим Петерсоном. Я позвоню ему сам. Джордж, дайте мне его домашний телефон, хорошо?

— Мистер Фальконер, — сказал Брэгг, присев на один из стульев, — мне кажется — мне это только кажется! — что Петерсон попал в самую точку.

Ходжес напрягся и взглянул на Брэгга. Фальконер медленно поднял голову, оторвав взгляд от документа, который просматривал, и его голубовато-зеленые глаза блеснули.

Брэгг смущенно заерзал, ощутив странный холод в пояснице.

— Я просто... хотел обратить ваше внимание на то, что мои исследования показали: большинство самых удачливых евангелистов перенесли акцент с радио и уличных проповедей на телевидение. Я думаю, что именно телевидение в течение следующего десятилетия станет могучей социальной силой и что с вашей стороны было бы мудрее...

Фальконер внезапно расхохотался.

— Послушай-ка этого молодого ученого, Джордж! — Он закашлялся. — Мне не надо напоминать, мальчик, насколько хорошо у тебя варит котелок. — Фальконер подался вперед, и с его лица внезапно исчезла улыбка, а в глазах появилась сталь. — Я вот что тебе хочу сказать, Генри. Мой папа был задрипанным баптистским проповедником. Ты знаешь, что означает слово «задрипанный»? — Его рот искривился в грубой усмешке. — Ты вышел из обеспеченной семьи и скорее всего понятия не имеешь, что такое быть постоянно голодным. Моя мать от забот к двадцати пяти годам превратилась в старуху. Мы все время перебирались с места на место, словно бродяги. Это были тяжелые дни, Генри. Великая Депрессия. Никто не мог найти работу, поскольку все предприятия закрылись.