Энди Дэвидсон - Дочь лодочника [litres]

Они взяли из термобокса по сырному сэндвичу, завернутому в фольгу, и уселись рядом с могилами в тени ветвей черного дуба, под теплым голубым небом. Выше всех по склону лежала Искра: пучок веток эвкалипта, связанный бечевкой, свежая мята, пробившаяся на недавно перевернутой земле. Под нею – другие, каждый с меткой, которую мальчик с девочкой сделали из палок и плавника, которые нашли на реке. Хираму надгробием служила просто стрела, воткнутая в землю. У Коры Крабтри надгробие было все то же кедровое, из Гнезда, где стояло ее имя и даты рождения и смерти. Миранда сама выкопала тело Коры из могилы и перевезла сюда. Привела в порядок последнее, что осталось у нее от старой жизни.

Легкий ветерок застучал жестянками у мальчика в огороде.

Миранде этот звук показался знакомым, будто некий новый дух решил составить им приятную компанию. Она задумалась, осталось ли здесь еще подобное колдовство. Скрип досок в тихие послеполуденные часы, приносимый мягким, ласковым ветерком смех.

В баню она заходила всего раз, после полуночи, пока мальчик и девочка спали на полу недостроенной лачуги под покрывалом из звезд. С фонарем в руках, она села на скамью. Не зажигала огонь, не приносила воду. Просто сидела и слушала. И слышала только, как мальчик храпит на сосновых досках. Она полагала, что пройдет немало времени с тех пор и ее не станет, и тогда разросшиеся лозы проползут вверх по холму и захватят здесь все: лачугу, сад, могилы, эту баню. Потом переползут холм, овладеют сараем с инструментами, взберутся на высокое дерево мальчика, задушат овраг. Тогда о загадках и колдовстве этого места забудут, их поглотит зелень, которая пока вернулась к своей долгой дремоте, без великанов на деревьях, без шепота среди зарослей. Цикады сгинули, оставив на коре, стенах и листьях свидетельство своего ухода в виде сброшенных панцирей.

«Забыть, – подумала Миранда, – значит, обрести защиту».

Девочка сидела, скрестив ноги, посреди обвивавшего ее корня, и читала комикс, жуя сэндвич.

Миранда знала, что Малёк донимал ее просьбами, чтобы она выбрала себе имя. И она знала, каким оно должно быть.

Мальчик положил сэндвич себе на колено. Махнул рукой, указывая на лачугу, на девочку, на всю вершину холма и свежую россыпь льнянки, цветущую желтым там, где прежде бушевал огонь. Облака нависали в небе огромными белыми фрегатами.

«Красиво», – показал он.

«Я не дочь лодочника, – подумала она. – И не ведьмино дитя. Не рабыня лешачихи. Я не принадлежу никому, кроме этих двоих, а они – мои».

– Наш дом, – сказала Миранда.

Написать «Дочь лодочника» мне помогли несколько книг, среди которых «Полуночная баня» У. Ф. Райана, «Народные русские сказки» Александра Афанасьева в переводе Норберта Гутермана и «Библия лучника» Фреда Бира. Каждый прилежный исследователь русского фольклора заметит, что я позволил себе некоторые вольности относительно понятия о «леших», которые являются абсолютно мужским божеством, но мы называем своих богов и богинь теми словами, которые им подходят. Подлинные их имена лежат вне языка и не привязаны к полу. Мне нравится считать, что старая ведьма, которая навидалась безумных пасторов на своем веку, обладает определенной силой, позволяющей «неправильно» использовать это слово [19].

Я бесконечно благодарен добрым людям из «Эм-Си-Ди/Фаррар, Штраус энд Жиру», которые поверили в роман и помогли представить его в наилучшем виде. Особая благодарность моему редактору Дафне Дарем и ее помощнице Лидии Зоеллс. Вместе они крутая команда. Саре Вуд и Эбби Каган за истинную красоту книги, а также Наоми Хаффман, Хлои Тексье-Роуз, Джеффу Серою, Эмили Белл, Шону Макдоналду и множеству людей, с которыми мне еще предстоит встретиться и чей упорный труд и преданность, так или иначе, коснулись этого проекта, – большое-большое спасибо.

Элизабет Коппс, моему агенту, и прекрасной команде агентства Марии Карвайнис – что мне еще добавить к тому, что я уже сказал? Вот бы каждому писателю так повезло!

Женщинам, которые читали ранние черновики истории Миранды – Кристал, Джини, Келли и Дане, – спасибо за вашу мудрость, прозорливость и терпение.

Маме и папе, которые брали меня в детстве на рыбалку, пусть я бо́льшую часть времени и сидел в машине, читая комиксы, – спасибо вам. Причин тому настолько много, что я не могу и надеяться их здесь перечислить, но эта книга посвящена вам. Со всей моей любовью.

И, наконец, Кристал, моей первой и лучшей читательнице. Каждое слово в этой книге – для тебя. Я люблю тебя.