Виктор Точинов - Темные игры – 3 (сборник)

В результате моих хождений эскулап ткнул пальцем в экран и злорадно спросил:

— А это что такое, а?

— Осколок гранаты. Неизвлекаемый. Дать ссылку на медзаключение?

— Не надо... Не надо мне мозги пудрить! Я ж вижу, что не металл.

— Не металл, — согласился я. — Керамический поражающий элемент гранаты РГЦ-18. Вы все же взгляните на заключение.

Серьезно здесь затянули гайки, раньше пройти досмотр было куда проще...

Эскулап, недолго поразмыслив и заглянув в планшет, отбарабанил как по бумаге:

— Провоз любых гранат на Особую территорию запрещен, подпункт семь-три второго раздела Конвенции. И провоз деталей и составляющих частей гранат тоже запрещен, подпункт семь-четыре там же. Так что придется извлекать. Или отменить поездку.

К такому повороту дел меня подготовили заранее.

— Вам следует ознакомиться с письмом-разъяснением Министерства номер семьсот двадцать дробь два нуля пятьдесят восемь от четырнадцатого июня позапрошлого года, — холодно отчеканил я. — Там все сказано про импланты медицинского назначения и прочие инородные тела, извлечение которых невозможно без нанесения существенного вреда здоровью.

Он помрачнел. Действительно не знал о письме? С этим супердезодорантом мне не понять... Ну и что еще выдумает? Усадит в стоматологическое кресло и полюбопытствует: а не скрывается ли под какой-нибудь пломбой запас гранат РГЦ-18? Или зайдет, так сказать, с другого фланга? С ректального?

Не угадал. С явной неохотой я был признан чистым и достойным отправиться на Территорию. Аллилуйя!

Когда-то, полтора десятилетия назад, на Территорию можно было въехать даже на автомобиле. На старом, бензиновом, сделанном без применения современных технологий, — но все же лучше, чем мерить версты пешком.

Те былинные времена давно миновали. Теперь — путешествуй на своих двоих или на том транспорте, что сумеешь раздобыть после перехода. Лишь в исключительных случаях, при заданиях особой важности, агентам предоставляются средства передвижения, — причем одноразовые, саморазрушающиеся спустя определенный, весьма недолгий срок.

Мое задание было как раз из таких. Из особо важных.

Я по умолчанию предполагал, что вновь получу от начальственных щедрот лодку, и гадал: успею добраться на ней хотя бы до Усть-Кулома? Или опять и корпус, и электродвигатель начнут распадаться посреди реки и дело закончится купанием в сентябрьской водичке?

Но нет, изменения произошли и в этой сфере... И даже, редкий случай, произошли к лучшему, — если брать в расчет лишь быстроходность транспорта. Однако с точки зрения безопасности... заплыв в ледяной воде казался мне теперь не самым экстремальным вариантом.

Короче говоря, я получил дельтолет. Уже раскрытый для полета, затяни ремни и лети. Вынесли его из морозильной камеры, — очевидно, процесс распада прозрачного монокрыла активизировался при плюсовых температурах.

— Используя восходящие потоки, можно забраться очень далеко в Тёрку, обнадежил меня Зулус. — Но не советую увлекаться. А советую чаще поглядывать на индикаторную полоску. Станет красной — на спуск и приземление останется две минуты с погрешностью десять процентов. Лучше не тянуть до конца, начать присматривать место для посадки, когда желтый цвет начнется меняться на бурый... Есть еще вопросы по этой штуке?

Вопросов я мог напридумывать множество, но с дельтолетом управляться умел неплохо, к тому же не хотел затягивать общение со старлеем. Внешне незаметный, процесс распада монокрыла уже активизировался. Каждая лишняя минута, проведенная сейчас на земле, — это лишние километры, что придется преодолеть на своих двоих по весьма пересеченной местности. И я быстренько распрощался с Зулусом.

Вертушку ради меня в воздух поднимать не стали. Дельтолет на полукилометровую высоту доставила антигравитационная катапульта.

«Брусничное» и мост остались позади.

Я летел поначалу вдоль серой ленты реки, затем удалился от берега, забирая к северу: Уса изгибалась громадной подковой и с моим ограниченным полетным ресурсом лучше срезать изгиб русла.

Места внизу тянулись безжизненные, почти не населенные. Выглядевшая нормальной лесотундра (парма, как зовут ее местные) чередовалась с обширными глубокими провалами, на дне их весной и летом плескались достаточно живописные озера, — сейчас, осенью, превратившиеся в лишенные растительности болота.

Усинский нефтегазоносный район... Полвека назад его терзали подземными ядерными взрывами, стискивая, сжимая глубинные пласты, — и извлекали-таки «неизвлекаемую» нефть. Матушку-землю выдоили досуха, но, как выяснилось, для районов с вечной мерзлотой способ этот не самый удачный: громадные радиоактивные полости не остались глубоко под землей, как было задумано... Сейчас, впрочем, уровень радиации упал до почти приемлемых величин. Если не жить там слишком долго, разумеется.