Виктор Точинов - Темные игры – 3 (сборник)

Представив новый облик улыбчивой и милой Ульяны, Николаша опять почувствовал рвотные позывы. И не стал с ними бороться.

Он снова сидел в той же каморке, за тем же столом из некрашеных досок, — но как здесь очутился, не помнил и не понимал.

Мыслей в голове не осталось. Никаких.

Остались зрительные впечатления, но сильно урезанные — будто кто-то обкорнал ножницами края картинки, оставив лишь самый центр. Николаша видел кусок стола, стакан, водочный штоф (видать, уже новый, едва початый, в прежнем-то плескалось на донышке), — а больше ничего, весь мир ужался до этого пятачка.

Потом он увидел чью-то руку, льющую водку в стакан, — и частично мимо, на стол. Лишь по рукаву студенческой тужурки понял, что рука его собственная. Конечность продолжила своевольничать, стакан пополз ко рту. Николаша не стал противиться, выпил.

В темноте, за пределами крохотной области, доступной для взгляда, послышались шаги. Зазвучал голос мясника, и вот теперь-то в нем хорошо ощущалось сильное опьянение.

— Т-ты, К-колюня, ее руку и сердце... ик... просить... д-да? Ты ж мне... мне как сын теперь... забирай, что хотишь...

На стол, опять-таки за пределами видимости, что-то опустилось с легким стуком. А затем что-то другое — с противным сырым шлепком.

Охрана пропускного пункта «Брусничное» сменилась полностью, ни одного знакомого лица. Текучка кадров вообще-то здесь большая: когда у ребят, служащих на границе Территории, заканчивается трехлетний контракт, — желающих продлить его обычно не находится, все стремятся скорее перебраться из мерзких мест поближе к благам цивилизации...

«Но почему сменились все разом?» — недоумевал я.

Обычно раз в год на Большую землю убывает треть личного состава и приезжает пополнение в том же числе, дабы старожилы могли неторопливо вводить новичков в курс дела, во все тонкости и нюансы службы. Полная смена состава свидетельствовала: что-то стряслось неординарное... Но что именно, я понятия не имел — не был в «Брусничном» больше года, а ни в новостях, ни в закрытых ведомственных сводках это название вроде бы не мелькало в связи с каким-либо происшествием. Впрочем, отношения между нашими ведомствами сложные, «церберы» не станут посвящать «декадентов» (ряды последних украшает и моя персона) в свои мелкие неурядицы, и даже не совсем мелкие...

Заинтригованный, я внимательно разглядывал здания и сооружения поста. Вроде все как обычно, никаких следов разрушений, пожаров и прочих катаклизмов. Хотя наивно было бы предполагать, что прорвавшаяся с Территории банда могла захватить пост и уничтожить его личный состав. И банд таких не осталось, не семьдесят шестой на дворе, и посты превратились в настоящие крепости, а самое главное — об инциденте таких масштабов командование ЦЭРБ не сумело и не рискнуло бы умолчать.

Скорее, причина куда прозаичнее: в «Брусничном» крутили мутные схемы с контрабандой и трафиком нелегальных мигрантов, на всех постах их крутят, но время от времени кто-то зарывается, теряет берега и попадает под раздачу. Сор из ведомственной избы в таких случаях стараются не выносить.

Пока я заинтересованно глазел по сторонам, сопровождающий офицер разглядывал меня столь же заинтересованно. Этот старлей ЦЭРБ представился при знакомстве, но лишь позывным: Зулус. Такие уж у них на границе порядки, шифруются от всех, и недаром: у многих остались на Территории родственники и бывали случаи шантажа и подкупа стерегущих их «церберов», а то и чего похуже...

Ладно, пусть будет Зулусом, нам с ним детей не крестить.

Особенно часто взгляд Зулуса останавливался на нашивке, украшавшей мою униформу над левым нагрудным карманом. Удивляется... Никогда не видел такого сочетания букв и цифр, обозначающего группу крови.

Удивляйся, удивляйся... Ни у кого больше такого не увидишь. Я в своем роде уникальная и неповторимая личность, хотя завидовать тут нечему.

Так, переглядываясь и взаимно удивляясь, мы дошагали до буферной зоны. Только здесь де-юре дозволяется соседствовать предметам и людям большого мира с тем, что привезено и с теми, кто прибыл с Территории. На деле же, конечно, случается всякое.

— Код сейчас пять нулей, временный, — сообщил мне старлей с африканским прозвищем. — Потом выставите свой, по желанию, плюс просканируйте отпечаток большого пальца. Постарайтесь код не забыть, а палец на Тёрке не потерять.

Сказанные иным тоном, эти слова могли показаться шуткой, но Зулус был серьезен, как мамонт: на Территории можно запросто лишиться не только пальца, но и более важных частей организма.