Олег Кожин - Игра в куклы [litres]

Молча кивнув, Жан поставил рюкзак на асфальт и вынул оттуда короткий меч и маленький круглый щит, кулачный баклер. Ярик и Славка завистливо смотрели, как отливает металлом лезвие, разглядывали вмятины и зарубки. Жан отошел в сторонку, якобы перепаковать рюкзак. На деле же глубоко задышал, пытаясь унять скачущее галопом сердце.

– А ты и правда рыцарь, – раздался над ухом Ленин голос. – Настоящее? – Она кивнула на оружие, сложенное перед рюкзаком.

– Я несколько лет истфехом занимаюсь. Историческим фехтованием то есть. Там все оружие как настоящее, только незаточенное.

– Волнуешься? – без перехода спросила Лена.

Жан долго, дольше чем нужно, возился с застежками рюкзака. Затем поднялся, держа меч и баклер в одной руке, и тихо-тихо, так, чтобы слышала только стоящая рядом Лена, сказал:

– Еще как. Я почти в ужасе.

– Ты все-таки необычный рыцарь. – Склонив голову к плечу, Лена смотрела на него серьезно и задумчиво. – Другой бы ни за что не признался. А ты не боишься. Мне кажется, это круто. И чтобы ты знал: не будь тебя здесь, ни у кого из нас не хватило бы смелости даже просто прийти сюда ночью.

– Понимаешь, я все это уже делал. Ну, в смысле шел с мечом на дракона. Прикинь, мы тогда правда думали, что это дракон. – Жан грустно усмехнулся. – Но тогда нас подогревала злость. Когда не хватает храбрости, злость неплохая замена. К тому же рядом были Тоха и Серый… О, как-то не очень прозвучало, да?

– Нормально прозвучало. Я тоже вижу, что вояки мы так себе. Остается надеяться, что нашей злости хватит на маленький подвиг.

– Судя по тому, что я видел, твоей точно хватит.

Неожиданно для себя Жан подмигнул Лене и даже в рассеянном свете фонарей заметил, как румянец залил ее щеки.

– А твои друзья? Где они теперь? – Лена поспешила сменить тему.

– Разъехались. Серого родители в Питер увезли, а Тохины предки вообще в Красноярский край перебрались. Не вынесли славы и назойливых журналистов.

– А ты, значит, вынес?

– А я говорил, что нужно просто переждать. Что рано или поздно интерес схлынет. Но взрослые, – он неопределенно помахал в воздухе свободной рукой, – когда они нас слушали! – Жан и сам удивился, какая горечь пронизала его слова.

Лена открыла было рот, чтобы что-то сказать, даже подалась вперед, но в этот миг раздался ровный, хорошо поставленный голос Фаины Григорьевны:

– Идут. Наши идут.

На самом деле это оказались не совсем «наши». Незнакомая парочка – тучный мужчина и чуть менее тучная женщина – спускалась-скатывалась по склону, ходульно переставляя ноги. Мужчина что-то бережно придерживал на сгибе левой руки, но в темноте разобрать не получалось. Может, того самого крокодила Гену, а может, еще какую игрушку, внезапно пробужденную к жизни неведомой злобной волей.

Жан, крадучись, двинулся за тучной парой вдоль стены Речного вокзала. За ним, с небольшим отставанием, потянулись остальные. Держась в тени, они подобрались почти вплотную к металлическим штырям ограды, опоясывающей парк аттракционов. Впрочем, Жану казалось, что даже взгляни взрослые на них в упор, все равно бы не заметили. Для них сейчас весь мир сводился к игрушке, мирно покоящейся на мягкой руке мужчины.

С нового места обзор был гораздо лучше, и Жан, да и все остальные, словно завороженные смотрели, как разгорается, заливая все вокруг, тревожный свет. С каждым шагом толстяков желтоватое пятно росло, выплескиваясь за пределы ограды. Вот оно поглотило ворота. Прибоем плеснулось к ногам застывшей пары. Хлестнуло яркими протуберанцами в стороны, цепляясь за решетку и оставив от мужчины и женщины лишь черные силуэты.

Пара синхронно шагнула вперед, утопая в сиянии, и Жан, очнувшись от гипнотического транса, запоздало рванул следом. В ушах свистел ветер, сзади вразнобой топал разномастный отряд. И хотя прошло едва ли больше нескольких секунд, схлопнулся свет еще быстрее. Чудом успев вывернуться, Жан на полной скорости впечатался плечом в решетку. Ворота закачались, поскрипывая петлями. Сонно звякнула цепь, стягивающая створки. Неприятно засаднило локоть, ушибленный о массивный замок.

Жан чертыхнулся и в сердцах ударил ни в чем не повинные ворота кулаком. Топот за спиной прекратился. Слышался только пересвист ветра в верхушках деревьев да шумное дыхание не привыкшего к бегу Славки. Жан обернулся и, старательно скрывая досаду, небрежно бросил:

– Ничего страшного. Не вышло с первыми – выйдет со следующими.