Олег Рой - Порог

Это и есть настоящая любовь.

Когда ты понимаешь, что можешь упасть наотмашь, спиной вниз, и тебя подхватят. Непременно подхватят. Как же может быть иначе, если это — любовь?..

— Ну что? — спросил, улыбаясь, архангел Михаил. — Больше тебе не кажется, что это бред?

Иванов покачал головой и улыбнулся в ответ. Нет, ему так больше не казалось.

Его жена и сын были совсем рядом — и они были в безопасности. Он видел их близко-близко, только не мог дотронуться. Его душу затопила нежность. Вот они, сидят рядом на диване, закутанные каким-то мехом… Это же тот самый палантин, который он подарил Веруне, когда она ждала маленького Андрюшку! Он так хотел, чтобы оба они, закутавшись в этот мех, сидели на уютном диване и читали сказки. Вот они сейчас этим и занимаются, листают издание «Рейнеке-лиса» Гете с потрясающими иллюстрациями Каульбаха. На спинке дивана развалился кот Плюшка, успевший за год вымахать в пушистого красавца персикового цвета…

Вера ведь по образованию была художником и делилась с сыном тем, что когда-то узнала сама, а не включала ему мультсериалы, чтобы сын не путался под ногами.

— Как красиво! — Андрюшка-младший был искренне восхищен иллюстрациями. — Пап, смотри! Они и смешные, и страшные одновременно.

И он посмотрел на иллюстрации глазами Андрея-младшего. Да, невероятно тонкие работы. Надо же, он и не знал о существовании этого художника… И как же восторженно умеют видеть дети. Хорошо бы, взрослые могли сохранять в себе эту способность.

— Мам, меня Надя на свой день рождения позвала, через неделю, — сказал Иванов-младший и весь осветился изнутри. — Она, знаешь, какая-то особенная. Такая маленькая, худенькая, а такая заботливая. Вчера я ее провожал после школы, и мы видели, как старушка упала. То есть ее Надя увидела первая и сразу побежала поднимать. Вместе у нас это получилось…

Вера поцеловала сына в теплую макушку:

— Ты говорил, Надюша любит мастерить кукол.

— Да, они называются тильдами, — похвастался Андрейка новыми знаниями.

— Ну, давай подарим ей большой набор для рукоделия, — предложила мама. — Пройдемся завтра по магазинам и выберем все, что нужно.

— Ты такая добрая, мам, — сказал он.

Вера вздохнула.

Легко быть доброй, когда на счету огромная, невероятная сумма денег и можно себя ни в чем не ограничивать. Она даже не предполагала, что ее муж настолько много зарабатывает… Зарабатывал. И почему-то испытывала чувство вины, ведь она прекрасно знала, каково тем, кто не может позволить себе ничего из того, что могли позволить себе они с сыном.

И Вера потихоньку начала курировать один из детских домов. Не просто переводила суммы, а вступила в экспертный фонд и стала мало-помалу покупать компьютеры в классы, мебель, одежду и обувь, обычные канцтовары, лекарства, игрушки, книги и другие мелочи. Она стала все чаще приезжать туда, и как-то так само собой получилось, начала заниматься рисованием с несколькими ребятишками. Все чаще задумывалась над тем, что хотела бы усыновить и удочерить нескольких детишек. Ведь вещи, которые так необходимы детям, — это всего лишь вещи, но ничто не заменит ребенку живого общения, тепла и любви. Одна девочка уже назвала ее мамой. Дети из детских домов часто называют учителей и воспитателей мамами, Вера это знала, но тут сердце почему-то стукнуло.

— Андрюш, — спросила она однажды у сына. — Я пока только думаю над этим, но хотела бы, чтобы ты подумал вместе со мной.

— А я подумал уже, — спокойно сказал он, и она поразилась, насколько взрослые у него глаза — как у его отца. — Если ты сама этого хочешь, мам.

— Думаю, что я скоро «дозрею», — кивнула она. — Не зря нам папа квартиру «на вырост» купил…

— Вере не просто так пришло это в голову, ты ведь понимаешь, человече, — сказал архангел Михаил. — Она чистая и светлая душа и тянется к таким же чистым и светлым душам — детским.

— И не случайно эти деньги помогают чьим-то детям, — горько усмехнулся Иванов.

— Да, не случайно, — спокойно подтвердил архангел.

— Эх, бедный отец Андрей… — пробормотал юрист.

Он знал, что священника нашли за кладбищенской оградой, и ни один врач не мог объяснить, как человек, находящийся в коме третьей степени, мог оказаться там с черепно-мозговой травмой, несовместимой с жизнью.

— Ну, почему ж я бедный-то, — тихонько засмеялся отец Андрей, обнимая одной рукой свою матушку, Катерину, и она ответила ему полным нежности взглядом. — Посмотри, как все здорово получилось. Не пришлось даже драться… А я уже меч свой поднял — ух, я тебе сейчас, думаю… Как бишь его там…