Роберт Стайн - Скажи «сыр» и сгинь!

– Жалеть в любом случае поздно, – нашелся-таки с ответом Грег. Отворив дверь на лестницу, он вдруг замер. – А что это там дребезжит наверху?

Шери обомлела. Ей тоже был прекрасно слышен этот зацикленный, едва ли не ритмичный перезвон.

– Старая дранка на крыше, – предположил Грег.

– Ну да, – быстро согласилась она. – Плохо подогнана, вот и трещит.

С раскатом грома с улицы налетел порыв ветра, и теперь стенал уже весь дом. Гроза все увереннее заявляла о себе. Ступив на лестницу, Шери и Грег немного подождали, пока глаза привыкнут к темноте.

– Может, просто оставим фотоаппарат на ступеньке и дадим по свалам? – спросила (скорее, попросила ) Шери.

– Нет. Я хочу положить его на место, – уперся Грег.

– Грег… – Шери сграбастала его за рукав, не пуская вниз.

– Не мешай! – Он вырвал руку. – Паучара был в моей комнате, Шери! Он перевернул все вверх дном. Надо положить фотоаппарат в тайник, иначе он не уймется!

– Ладно-ладно, как скажешь. Только не затягивай с этим, прошу.

В подвале было светлей, чем в коридоре, благодаря окошкам у потолка. Снаружи по стеклам бил ветер. Бледная вспышка молнии высветила колышущиеся тени на стене. Дом снова застонал, словно устрашенный непогодой.

– Что это? Шаги? – Шери замерла и прислушалась.

– Нет, это доски пола потрескивают, – голос Грега дрожал – он боялся не меньше Шери. Напрягая слух, он старался убедить себя в правдивости своих слов.

Бах. Бах. Бах.

Черепицы высоко над ними вновь затянули нудно-скорбную песнь.

– Помнишь, где нашел фотоаппарат? – Шери прошла вслед за Грегом мимо парового котла, огромного, завернутого в шали из паутины.

– Вот здесь, – Грег подошел к верстаку и тронул тиски на краю. – Если повернуть их, откроется дверца потайного шкафчика. Там эта чертова вещица и лежала.

Он крутанул рукоятку тисков. И снова, как и раньше, раскрылась дверца тайника.

– Смотри, работает, – сглотнув, Грег попробовал ободряюще улыбнуться Шери. Он закинул камеру на полку и затворил дверцу. – Вот и все дела. – С его души будто камень сверзился.

Дом зловеще стенал и громыхал, но Грегу теперь было все равно.

Снова полыхнула молния – слепящая, словно вспышка фотоаппарата.

Снова по стенам шмыгнули тени.

– Уходим, – произнес Грег.

Но Шери уже и так шла назад к лестнице, осторожно пробираясь между картонными коробками на полу.

Они одолели почти половину пути – Грег отставал от Шери на ступеньку-другую, – когда внезапно из темноты на лестничную площадку выступил Паучара.

Ни слова не говоря, он уставился на них, загородив собой путь к свободе.

Грег моргнул и замотал головой, словно мог так избавиться от мрачно глазеющего на них мужчины в черном.

– Назад! – Шери, отступив, едва не свалилась на Грега. Он судорожно вцепился в перила, совсем позабыв, что в прошлый их злосчастный визит сюда те продавились под весом Майкла. На счастье, Шери восстановила равновесие, прежде чем они оба рухнули вниз.

Позади них вспыхнула молния, посылая вспышку белого света через лестничный пролет. Но неподвижная фигура на площадке над ними оставалась в темноте.

– Отпустите нас! – крикнул Грег, наконец-то обретя голос.

– Мы вернули вашу чертову камеру! – добавила Шери, чуть не плача.

Паучара не проронил ни слова. Вместо этого он сделал шаг вперед. А потом еще один. Ступеньки жалобно скрипнули под подошвами его черных лакированных ботинок.

Снова чуть не споткнувшись, Грег и Шери попятились назад в подвал.

Паучара шагал вниз не спеша, уверенно, почти грациозно. Когда он достиг самого низа, ветвистая молния снаружи бросила на темную фигуру мужчины синий блик, и Грег с Шери впервые увидели его лицо.

Короткая вспышка обличила почтенные лета Паучары – оказалось, он был стар, куда старше, чем они себе представляли. Маленькие и темные, его глаза напоминали пришитые к бледной канве лица пуговицы. Губы у Паучары тоже были мелкие, искривленные желчной напряженной гримасой.

– Мы вернули камеру, – сказала Шери, глядя на Паучару и дрожа. – Ну, теперь мы можем уйти? Хе-хе… пожалуйста…

– Вернули? – спросил тот. Его голос был моложе, чем лицо, чуть теплее, чем взгляд. – Я проверю. Пойдемте.

Они колебались. Но он не оставил им выбора.

Проводив их обратно по замусоренному полу к верстаку, он обернул свою большую паучью руку вокруг ручки тисков и повернул ее. Отворилась дверца. Паучара вытащил камеру наружу и поднес к лицу, рассматривая.