Роберт Стайн - Скажи «сыр» и сгинь!

На них падала чья-то огромная тень.

– Шери? – Грег опустил фотографию и оглядел двор. – Ты здесь? Слышишь меня?

Он прислушался к сонному молчанию кругом и попытался снова:

– Шери! Где ты?

– Грег! – отозвался вдруг кто-то. Удивленно вскрикнув, Грег огляделся по сторонам.

– Грег! – повторил тот же самый голос. Ему потребовалось несколько секунд, чтобы сообразить, что зовет его стоящая у порога мать.

– Мам! Привет, – чувствуя себя немного растерянным, он засунул снимок в карман.

– Где был? – спросила миссис Бэнкс. – Мне рассказали о Шери, я так расстроилась. И очень волновалась – не знала, где ты.

– Извини, мам, – Грег поцеловал ее в щеку. – Надо было оставить записку.

Он вошел в дом, чувствуя себя странно и не в своей тарелке, грустный, смущенный и испуганный одновременно.

Двумя днями позже небо заволокли серые облака, а воздух стал горячим и плотным. Грег вернулся домой после занятий, но даже дома, не находя себе места, метался из угла в угол.

Дом был пуст. Пару часов назад Терри отбыл на работу в кафе-мороженое, а миссис Бэнкс отправилась в больницу забрать отца, которого наконец-то выписали домой.

Грег знал, что должен радоваться воссоединению семьи, но слишком много разных проблем беспокоило его.

Не просто беспокоило. Пуга́ло.

Во-первых, Шери до сих пор не нашли.

Полиция была совершенно сбита с толку. По их новой версии, ее похитили с целью выкупа. Отчаявшиеся родители не отходили от телефона, но никто так и не позвонил и не потребовал денег.

Никаких зацепок. Оставалось только ждать и надеяться.

Со временем Грег чувствовал себя все более виноватым. Он был уверен, что Шери не похищали. Он знал, что каким-то образом камера заставила ее исчезнуть.

Но он не мог никому рассказать об этом. Никто не поверил бы.

Ведь, в конце концов, фотокамеры не могут навлекать несчастья.

Не могут заставить кого-то упасть с лестницы, угодить в автокатастрофу.

Исчезнуть.

Фотографии не лгут и не придумывают – они запечатлевают реальность такой, какая она есть.

Грег уставился в окно, прижавшись лбом к стеклу и глядя на задний двор Шери.

– Шери, где же ты? – спросил он вслух, глядя на дерево, у которого она позировала.

Камера все еще была спрятана в тайнике у изголовья кровати. Ни Птаха, ни Майкл не согласились бы помочь Грегу вернуть ее в дом Коффмана.

Кроме того, он и сам решил оставить камеру у себя на тот случай, если понадобятся доказательства. На тот случай, если он все же решит поделиться страхами с кем-нибудь еще. На случай, если…

Если Паучара снова вернется.

Как много причин для страха!

Грег отошел от окна. Он провел так много времени в последние несколько дней, стоя тут и разглядывая осиротевший двор Шери.

Думай. Думай!

Вздохнув, он полез в тайник и достал два припрятанных вместе с камерой снимка. Те самые, что были отсняты в прошлую субботу на дне рождения Шери. Зажав в руке по фотографии, он стал разглядывать их, надеясь высмотреть что-то новое, упущенное.

Но фотографии не изменились. Они все еще показывали дерево, задний двор, траву, залитую солнцем. Но не Шери – ее место пустовало. Как будто линза объектива пронзила ее насквозь.

Грег застонал сквозь зубы. Если бы только он никогда не заходил в дом Коффмана!

Если бы только он никогда не крал фотоаппарат, не снимал им.

Если бы… если бы… если бы…

Поддавшись порыву, он начал рвать снимки. Мелкие клочки планировали на пол, как осенние листья. Разделавшись с ними, Грег бросился лицом вниз на кровать и закрыл глаза, ожидая, когда сердце перестанет безумно биться, когда давящее чувство вины и ужаса отпустит его.

Через два часа у его кровати зазвонил телефон.

На том конце провода оказалась Шери.

– Шери! Это реально ты? – закричал в трубку Грег.

– Да, это я, – казалось, она удивлена не меньше его.

– Но как? В смысле… – Грег так растерялся, что не знал, о чем спросить.

– Я сама ничего не знаю, – сказала Шери. – Не вешай трубку. – Он услышал, как она отошла от телефона и заговорила с матерью: – Мам, хватит плакать. Это действительно я. Я дома.

Через несколько секунд она вернулась на линию.

– Я дома уже два часа, а мама все еще плачет и бесится.

– Мне тоже плакать хочется, – сознался Грег. – Я… я просто не могу в это поверить! Шери, где ты была?

Шери немного помолчала.

– В душе не ведаю, – сказала она наконец.

– Что?!

– Поверь мне. Все так странно, Грег. Я была на своем дне рождения, мы играли в лесу. А потом я вдруг оказалась перед домом. Захожу – у всех глаза лезут на лоб, а потом мне говорят, что прошло два чертовых дня. Но я не помню, чтобы куда-то уходила. Я вообще ничего не помню.