Роберт Стайн - Ночь ожившего болванчика [litres]

Громкое «Хс-с-с-сссс!» вырвалось из-под машины, словно прохудился гигантский воздушный шар.

Каток рванул назад, потом снова вперед.

Странный зеленый газ струей ударил из-под колеса, разрастаясь в воздухе жутким грибовидным облаком.

Тявка остановился и замер на месте, провожая глазами зеленый дым, поднимавшийся в чернеющее грозовое небо.

Линди и Крис глядели на него, разинув рты.

Подгоняемый дождем и ветром, зеленый газ окутал их.

– Фу! Какая вонь! – воскликнула Линди.

Дым смердел тухлыми яйцами.

Тявка тихо заскулил.

Каток снова сдал назад. Водитель выскочил из кабины и бросился к ним. Это был невысокий, коренастый дядька с огромными мускулистыми ручищами, распирающими рукава футболки. Его лицо под ежиком белобрысых волос побагровело, глаза выпучились от ужаса.

– Ребенок?! – крикнул он. – Я… я наехал на ребенка?

– Нет. Это была кукла, – успокоила его Крис. – Он неживой.

Водитель остановился. Лицо его выцвело с багрового до мучнисто-белого.

– О боже, – простонал он. – О боже. Я подумал, это ребенок.

Он набрал в грудь побольше воздуха и медленно выдохнул. Затем нагнулся и стал разглядывать землю под колесом. Подойдя поближе, девочки увидели размозженные останки болванчика в джинсах и фланелевой рубашке.

– Слушайте, мне правда жаль, – проговорил мужчина. Он выпрямился и повернулся к ним, вытирая лоб рукавом футболки. – Я не успел затормозить.

– Ничего страшного, – ответила Крис, расплываясь в широкой улыбке.

– Ага. Честное слово. Все в порядке, – подхватила Линди.

Тявка подошел и стал обнюхивать расплющенного болванчика.

Водитель покачал головой.

– Слава богу. А то мне показалось, что он бежал. Я действительно принял его за ребенка. Натерпелся же страху…

– Нет. Всего лишь болванчик, – сказала Крис.

– Фу-у-у-ух! – медленно выдохнул мужчина. – Слава богу. – Тут выражение его лица изменилось. – Кстати, девочки, что вы тут забыли, да еще в дождь?

Линди пожала плечами. Крис покачала головой:

– Да так, собаку выгуливали.

Мужчина поднял раздавленного болванчика. В тот же миг его деревянная голова рассыпалась в труху.

– Вам нужна эта штука?

– Можете выкинуть на помойку, – сказала Крис.

– Лучше не стойте под дождем, – посоветовал водитель. – И больше меня так не пугайте.

Девочки извинились и зашагали обратно к дому. Крис радостно улыбнулась сестре. Линди улыбнулась в ответ.

Я могу улыбаться вечно, подумала Крис. Я так счастлива. Какое облегчение…

Они вытерли промокшие кроссовки о половичок и придержали кухонную дверь для Тявки.

– Ну и утречко! – воскликнула Линди.

Вслед за песиком они вошли в кухню. Снаружи ослепительно сверкнула молния, пророкотал гром.

– Я промокла до нитки, – сказала Крис. – Пойду переоденусь.

– Я тоже. – Линди последовала за ней вверх по лестнице.

Они вошли в спальню и обнаружили, что окно распахнуто настежь, занавески хлопают на ветру, а дождь хлещет в комнату.

– О нет! – Крис поспешила к окну.

Как только она перегнулась через кресло, чтобы опустить оконную раму, Слэппи вдруг резко выпрямился, вскинул руку и поймал ее за запястье.

– Что, рабыня, того хлыща больше нет? – хрипло прорычал болванчик. – А я уж думал, никогда от него не избавлюсь!

Читайте в следующей книге:

Увидев Великую Пирамиду, я внезапно захотел пить.

Может, конечно, так на мне сказались все эти кучи песка кругом. Куда ни посмотри – всюду желто и сухо. Даже небо казалось тут высохшим.

Я ткнул маму в бок:

– Мам, я пить хочу.

– Погоди. – Она поднесла руку ко лбу, заслоняя глаза от яркого солнца, и уставилась на огромное пирамидальное сооружение.

Да куда уж годить – я сейчас от жажды ласты склею!

Кто-то врезался в меня сзади и извинился на незнакомом мне языке. Вот чего-чего я не ожидал от визита к Великой Пирамиде, так это такого обилия туристов. Похоже, что в эти рождественские каникулы половина населения земного шара собралась в Египте.

– Мам… – повторил я. Канючить не хотелось, но горло у меня без шуток пересохло. – Я очень хочу пить.

– Прости, сейчас не получится, – ответила она, не отрывая глаз от пирамиды. – Будет тебе вести себя как четырехлетка. Тебе целых двенадцать – забыл?

– Как будто в двенадцать лет ты не можешь захотеть пить, – пробормотал я. – Тут же даже воздух весь в песке. Меня сейчас стошнит песком!