Робертсон Дэвис - Чародей [litres]

– Я хочу с вами поговорить, – сказала Крис.

– Что у вас на уме?

– Многое, но главное – вы. У вас нет пациентов после четырех. Можно, я приду в это время?

Так я отметил свой шестьдесят пятый день рождения. Один кусок торта, никаких подарков, ни телефонных звонков, ни поздравлений. Я надеялся, что позвонит Нюэла, но она не позвонила. Макуэри не снисходит до подобных любезностей. Я надеялся на открытку из прихода Святого Айдана, в который я за многие годы перекачал огромное количество денег по разным каналам. Но при канонике Картере основной заботой прихода стали бедные и нуждающиеся, а я к этой группе населения никак не относился. Мои пациенты, конечно, не знают, когда у меня день рождения. Все абсолютно разумно и объяснимо, но человек – парадоксальное создание, и я чувствовал себя забытым и заброшенным и слегка себя жалел. Я всегда находил, что немного жалости к себе – это очень приятно; только ее следует держать внутри. Кто меня пожалеет, если не я сам? Я старик, и, очевидно, у меня в этом мире нет ни единой близкой души. Я слегка воспрял духом, приняв пациента, который жаловался на постоянное и медицински необъяснимое несварение желудка. Я не стал ему говорить, что уверен: он женат на причине своего несварения. Но втайне порадовался, что, по крайней мере, избежал мук терпеливо сносимого неудачного брака.

В четыре часа, проводив к выходу периферический паралич лицевого нерва и слегка подбодрив его, Кристофферсон явилась ко мне. Она, как всегда, была одета с головы до пят в белое, включая отлично выглаженные белые брюки; единственным ее отклонением от облика идеальной современной медсестры была шапочка, которую она носила как свидетельство своего звания, полученного в датской больнице. Она всегда надевала эту шапочку на службы у Святого Айдана, давая понять прихожанам, что среди них находится Sygeplejerske Fru Кристофферсон [89] Медсестра госпожа Кристофферсон (дат.) . (таков был ее звучный профессиональный титул). Шапочка представляла собой чудо гофрировки и плиссировки.

– Я хочу поговорить с вами о будущем, – сказала Кристофферсон.

– О вашем будущем?

– О моем и вашем. Они связаны – возможно, больше, чем вы думаете. Сегодня вы официально вступили в возраст старости. Я на несколько лет моложе, но нам пора поговорить.

– Ну, если вы хотите говорить о выходе на пенсию, не стоит сотрясать воздух. Я буду работать еще по меньшей мере десять лет. Вы – другое дело. Вы хотите уйти на покой?

– Нет-нет; я прекрасно могу о себе позаботиться. Но вы меня поймете, если я скажу, что хотела бы заботиться и о вас.

– Но вы и так уже этим занимаетесь. Вся офисная работа на вас, как и обязанности в отношении меня. Вы незаменимы. Каким еще образом вы могли бы обо мне заботиться?

– Я могла бы выйти за вас замуж.

– Но… но…

– Не беспокойтесь, я не собираюсь этого делать. Но это, безусловно, одна из возможностей. Давайте отбросим ее и поговорим о других.

– Пожалуйста, поймите меня правильно. Я никоим образом не подразумевал, что идея брака с вами может быть неприятной, но…

– Доктор, теперь ваша очередь не сотрясать воздух. Не считайте, что обязаны быть со мной галантным. Разумеется, вы на мне не женитесь. Вообще-то, и я за вас не пойду. Мы оба не из тех, кто создает семью. Это была просто маленькая шутка. Вы никогда не понимали моего чувства юмора. Но что касается заботы о вас, в этом я абсолютно серьезна. Вам нужно поменять образ жизни.

– Как это?

– Вы теряете форму. Не двигаетесь. Слишком много едите, пьете и курите.

– Слушайте, Крис, я не собираюсь подвергать себя диетам и упражнениям. У меня сильная конституция. Я буду продолжать жить так же.

– Все врачи пренебрегают своим здоровьем. Я не ожидаю, что вы начнете делать что-нибудь неприятное. Но я настоятельно рекомендую, чтобы вы позволили мне делать вам полный массаж дважды в неделю. Вы знаете качество моей работы. Я способна о вас позаботиться.

– А, ну это совсем другое дело. Мы все обсудим.

– Обсуждать тут нечего. Я записала вас к себе, начиная с завтрашнего дня. Парилка, массаж, овсяная ванна и игольчатый душ, затем полчаса отдыха. Продолжать, пока не потребуется что-нибудь более конкретное.

– Вы, кажется, все продумали.

– Вы и не догадываетесь насколько. Доктор, вы должны принимать собственное лекарство. Что вы всегда говорите своим пациентам? «Вам следует найти себе занятие. Что-нибудь для упражнения и растяжки ума во избежание умственной дряблости. Малоподвижный ум – еще бо́льшая опасность, чем малоподвижное тело, ибо он перекрывает и душит желание жить». Разве не так вы всегда говорите? И разве не это помогло стольким из ваших больных и создало вам репутацию? Вам нужно какое-нибудь иное занятие, чем принимать больных и пить с Макуэри. Вы вступили в ту пору жизни, когда происходит многое, и вам следует подготовиться к перемене. Как вы намерены ее встретить?