Робертсон Дэвис - Чародей [litres]

С этим согласны не все. Кое-кто уже покинул приход – но это, может быть, потому, что теперь Чарли каждое воскресенье объявляет особый сбор в, как он выражается, Мемориальный фонд. Дражайшей Эм перепадает несколько злобных взглядов – все знают, что заказ на памятник отдали ей и что Чарли выбрал ее просто так, не передав дело на рассмотрение комитета, а канадцы пламенно обожают комитеты. Но Чарли неумолим.

Я говорю Эм: не смей даже зубило в руки брать, пока у тебя не будет какого-нибудь контракта на эту работу. [2] Это потрясающая возможность, но она потребует прорвы труда, и тебе должны заплатить по совести. Когда я выложила это Чарли, он стал очень елейным и велел мне уповать на Господа, ибо видела ли я когда праведника оставленным или потомков его просящими хлеба? [83] (Ответ – множество раз, но мне не хотелось бросать Чарли открытый вызов.) Но Эм так не терпится приложить руки ко всему этому мрамору, что, я боюсь, она сама выроет себе яму. Но таковы художники. Во всяком случае, настоящие. Но все-таки я думаю, что следовало бы договориться о цене, а ты как считаешь?

«Конечно, по крайней мере часть стоимости будет вашим собственным пожертвованием на мемориал», – говорит Чарли Дражайшей Эм, улыбаясь так, как умеют только священники. И предлагает достать ей другую работу, за которую в самом деле заплатят.

Звучит подозрительно, но он сдержал свое обещание. Ты не угадаешь, что это! Чего только не придумают!

Как ты знаешь – ну, то есть ты наверняка не знаешь, но ты понимаешь, что я хочу сказать, – каждую осень в Торонто проходит огромная выставка, нечто вроде ярмарки урожая, с великанским размахом. Там показывают все, что только можно, и участники соперничают между собой – кто выставит самое интересное или самое удивительное. И Чарли каким-то образом убедил Дочерей Империи (ты наверняка догадываешься, кто они такие) и Союз Молочных Фермеров Онтарио объединиться в великом начинании, а именно, отпраздновать приближающийся юбилей королевы-матери, соорудив ее статую в натуральную величину из онтарийского сливочного масла первого сорта для демонстрации на выставке!!!!!! И эту статую заказали Эм!!!!!

Ты скажешь – невозможно. Продавать свою музу и все такое. И вообще, как же ваять из масла?

У них есть ответы на все вопросы. Во-первых, за это заплатят просто ошеломительную сумму, при мысли о которой кружится голова, во всяком случае у меня. Что же до продажи музы – ведь это, наоборот, значит принести искусство народу? Ведь сотни тысяч человек стекутся посмотреть на знаменитость, изображенную реалистично вплоть до наконечника зонтика? И в-третьих, статую ваяют и потом демонстрируют в чем-то вроде огромного стеклянного холодильника, где температура намного ниже нуля и приходится работать в костюме по типу тех, в которых ходят исследователи Арктики; за это неудобство и плата такая высокая.

Ну как тебе?

Эм увлеклась. В ней еще играет детство, и она хочет сделать нечто необычное и повозиться в куче масла неограниченных размеров. [3] А представь себе, как легко будет исправлять ошибки и изъяны! И Чарли настаивает, чтобы она взяла этот заказ, конечно ожидая, что плата за съедобную королеву будет вычтена из стоимости мраморного святого. Время покажет. Оно всегда показывает, правда?

1. Очень забавное изображение четырех кельтских святых – ирландского, валлийского и корнуолльского: один толстый и короткий, как пенек (ирландец), один толстый и добродушный (валлиец), один иссохший и злой (корнуоллец), а один повернулся спиной ко всем остальным и пожирает кусок сыра – он, я полагаю, бретонец.

2. Чипс, помавающая воздетым перстом.

3. Эмили в эскимосской одежде задумчиво меряет взглядом кучу пачек масла с этикетками «Молокозавод № 1».

Вопрос генерал-губернатора не то чтобы застал меня врасплох. О том же меня спрашивали много раз менее важные пациенты. Но меня удивила и оказалась чрезвычайно приятной манера, с которой он подвел к этому вопросу, и его формулировка. Всегда радует – но, к сожалению, такая радость выпадает нечасто, – когда обнаруживаешь литературный вкус у должностного лица.

Вопрос, если сформулировать его попросту, сводился к следующему: может ли генерал-губернатор в нынешнем возрасте – под семьдесят – возобновить половые сношения, не опасаясь за состояние своего не вполне здорового сердца? Однако формулировка, к которой прибег генерал-губернатор, была отчасти научна и весьма торжественна. Он читал оба отчета Кинси и из них знал, что многие люди продолжают вести половую жизнь после восьмидесяти лет, а кое-кто даже и после девяноста. Правда, никто из этих марафонцев, по-видимому, не принадлежал к высшим классам – ни по доходу, ни по уровню образования. Судя по всему, они просто не подыскали себе другого занятия. Но с другой стороны, в литературе обнаруживается множество ободряющих свидетельств. Знаю ли я стихотворение графа Рочестера «Песня юной дамы к престарелому любовнику»? Я не знал. Генерал-губернатор со смаком процитировал: