Линдси Карри - Царап-царап [litres с оптимизированной обложкой]

Снаружи упали первые капли дождя. Большие, шумные капли. Стёкла затряслись от удара грома. Сверкнула молния, и стены гостиной озарились светом. Я натянула на голову капюшон толстовки. Я знала, что должна вести себя по-взрослому. Но сейчас я совсем не чувствовала себя взрослой. Мне было страшно.

Откуда-то из-под пола раздался тихий стон. Звук был слабый и очень страшный. Мама бы на это сказала, что это «дом усаживается», но я знала, что сказал бы папа. Дома не усаживались. Зато это делали призраки. Они поселялись на кладбищах, в переулках, в мавзолеях и, возможно, даже в комнатах со светло-жёлтыми занавесками. Всё вокруг потемнело, и по моим венам разлился ледяной страх. Я не могла понять, то ли краска на стене меняет цвет, то ли лампочки над головой становятся более тусклыми, но мне было ясно, что в комнате я не одна.

Я схватила свой севший телефон и помчалась вверх по лестнице. Ванная! Я должна добраться до ванной. Это единственная во всём доме комната с задвижкой на двери. Свет в прихожей мигал, и я с трудом поднималась по ступенькам. Стон повторился, на этот раз громче, и стены задрожали от какой-то жуткой необъяснимой энергии. Плохой энергии.

Я ворвалась в ванную и захлопнула дверь. Потом я заперла её и сползла по деревянной двери на пол. Мне было страшно, и я не знала, что делать.

– Кто-нибудь, пожалуйста, придите домой, – шептала я про себя. Здесь стон был не слышен, но это не имело значения. Это не имело значения, потому что я внезапно поняла, что впервые за шесть лет занавеска в ванной была задвинута. Её никогда не задвигали. Однажды, когда Сэм был маленький, ему приснилось, что он пришёл в ванную, а занавеска задвинута. Он отодвинул её и увидел скелет. Это было глупо, но сон так его напугал, что с тех пор он каждый день отодвигал занавеску. Я это хорошо знала, потому что с тех пор регулярно его дразнила.

Я могла бы выйти из ванной и побежать в свою комнату, но какая разница? Если меня действительно преследовал призрак, то другая комната мне не поможет. Я не знала, что ему нужно, но, очевидно, он считал, что у меня есть ответ.

Мальчик из автобуса смотрел на меня.

Он пытался заговорить со мной.

Я всегда утверждала, что привидений не существует.

Я смеялась над папой, когда он рассказывал истории, от которых у меня по спине бежали мурашки, а сердце начинало биться сильнее.

Я сделала то, чего никогда не должен делать учёный. Я не прислушалась к своим инстинктам, которые твердили мне, что я должна была бояться. Я увлеклась, пытаясь замаскировать свой страх, и притворилась, будто мне совсем не страшно. Как я могла так ошибиться?

Я подползла к ванне и протянула руку к душевой занавеске. Я должна была отдёрнуть её. Если во мне осталась хотя бы крупица смелости, я должна была это сделать. Моя рука так дрожала, что я едва могла ухватиться за занавеску. Когда я наконец собралась с духом, то дёрнула изо всех сил. Занавеска отъехала в сторону, и звон металлических колец по металлическому стержню эхом разлетелся от стен. Я увидела белые плитки. Шампунь. Мыло.

Потом я увидела надпись.

Время остановилось, а я всё смотрела на неровные чёрные цифры, написанные на стене. Они были кривые и пугали сильнее, чем мигающие лампочки и летающие занавески. Это число преследовало меня по ночам. Его оставил для меня маленький мальчик из автобуса. Число, подтверждающее мои самые худшие опасения. Число 396.

Я продолжала сидеть, прислонившись к двери ванной, когда кто-то постучал. Мои мускулы моментально напряглись.

– Клэр? – За толстой деревянной дверью раздался папин голос. – Ты там?

– Папа! – выдохнула я и поднялась на ноги. Я распахнула дверь и бросилась к нему.

– Полегче, полегче! Что происходит?

Я собиралась было ответить, но потом вспомнила, что не могу этого сделать. Если папа узнает, что призрак последовал за мной, неизвестно, что он сделает. Однажды утром я проснусь и узнаю, что наш дом стал одной из остановок на его экскурсии или что папа начал писать книгу, героиню которой зовут Клэр. Дело не в том, что я не доверяла ему. Не совсем так. Просто я знала, что папа обожает подобные вещи. Он не сможет пройти мимо призрака в нашем доме, даже если это сделает мою жизнь невыносимой.