Кристиан Бэд - Путями истины. Сборник мистических рассказов и повестей

— Вой будет. Родим будем звать.

Испугался отец, но и обрадовался, видел Родим. А сам он боялся, что по случайности произошло это с ним, мальцом, такое. Но боги, видно, хранили его и потом. «Случайности» шли одна за другой. То нежданный порыв ветра швырнет его охотничью стрелу в лицо засадному врагу, то однодеревку прибьет не к тому берегу, но там и будут ждать свои, то спасёт из плена раб-чужак, завороженный незнакомой синью в глазах воя…

Или с Темелкеном — то не случай уже был? То Мать Земля-Макошь нити судьбы, что от макушки в небо идут, вместе свила и дорога им теперь одна? Но как бы не легло, он привык, стерпелся, что так и надо, что, пока с пути сердца своего не сойдёт, будут хранить его. Без оберегов ходил. Только плетеный пояс-кушак от тоски могильной носил, как заведено, да и то потому, что мать повязала, пока жива была. Теперь, как память.

Задумался Родим о матери, о сестренке Васе, что вся лицом в нее… Слабым ребенком росла Вася. И теперь тонкая, будто ивушка. Больше такому, как Темелкен, чем полечу под стать. И ежели Вася на Темелкена и впредь так ласково глядеть будет, может и не побратим уже выйдет, а совсем родня?

Заулыбался Родим, оторопь сошла с него. Да и Нетвор свой ответ получив, шагал теперь бодрее. Многого он не понял, но главное уяснил, что не против старец. Остальное же — не для ума воя.

Отошел, оттаял Родим. Только так и не понял, что же так напугало и поманило его. Ему бы отдохнуть теперь, поразмыслить. А тут еще Зоря, поотстав от Нетвора, стал испрашивать тихонько, о каком таком пути души в землю говорил старец? Разве душа идет не в чертоги Сварги, когда человек умирает?

— То душа, а то — ДУХ. Душа — это та, что под сердцем у тебя прячется, плачет с тобой да смеётся, ее после смерти опять Мать-Макошь на клубок мотает, а дух в нас от Вышнего Раза, — пояснил, как мог Родим. — Если мы дух свой не пестуем, в небе его не полощем, как птицу, он, видно, тяжелеет, в землю идёт… — Родим помолчал. — Так я понял. В Нави, там же тоже дух сильный томится. Он зовёт нас, тянет. Только у тех, кто с оружием за свою землю пал — дух легок, вот и мечтают вои о чертогах небесных!

Родим не заметил, как заговорил громко. И, только поняв, что Нетвор, слушая, ход замедлил, сбился, смутившись.

Нетвор оглянулся хмуро через плечо, но ничего не сказав, ускорил шаг опять.

— Надо решаться, волки, — закончил Нетвор.

И тут же вперед выскочил молодой вой. Глаза у него были раскосые — видно, степняцкая кровь. Звали парня Ярко. Не в меру горяч был. Придерживал его Нетвор. Такого куда не пошли — тут же и потеряешь, по горячности его же.

— Ты сам сказал — мы — волки! Пусть ратаи сами выставляют охрану своему городищу!

— Что за времена пошли, когда волки в балках схоронных сидеть будут! — выкрикнули из тесной группы совсем молодых, едва год, как воев.

— Нам бы покрыть бабу да в лес!

— Вам бы только бабу, — выступил вперед Беда, молодой еще вой, но с шрамами-насечками на лице по погибшим. — Ушло время, когда жили волки в лесу. Иди в лес, Ярко, куда вернёшься? К углям вместо землянок сестёр своих единокровных?

Троих, знал Нетвор, похоронил Беда, за троих кровью виру взял. Мало старше Ярко Беда, а судит как средний вой. Но мало средних. А молодых — много. А из старых, из тех, кто две по пять зим назад лесами уходил, полечей бегущих прикрывал, едва четыре по четыре руки воев осталось. Весь цвет тогда положили. Молодых учить некому — вон голосистые какие. Так думал Нетвор, не слушая почти, глядя только. Чего там было ещё слушать. По порядку схода сначала должны молодые говорить, потом средние вои — их и на круг не хватит, не до того сначала было — мальчишек учить. Раны зализывали. Вон Родим, который сам воем вышел, да Велко, Хоранов сын, с отцом был тогда, да вот Беда, может, к середине не по возрасту отходит, ну и помоложе середняки, как Славко да Подар, что учить еще да учить… Мало. Плохо. Хорошо только, что Родима молодые вои любят.

— Волки не умеют бить строем, — шагнул, наконец, вперед седой вой, и голос его вроде негромкий тут же перекрыл щенячий гул. — Посты можем выставить, верно. А пешие ратаи строятся плотно. На открытом месте — как с ними сойдемся? Задавят числом… Да и неужто Своерад на полечей же пойдёт?

— Всё ты верно сказал, Кола, — кивнул старому вою Нетвор. С Колой рубились спина к спине, да прошли времена, когда умением, а не числом брали. Теперь на одного воя, годами ученного, выставляют ватагу ратаев, вот и вся слава. — Может, и не пойдёт Своерад против нового кмеса. Но коли пойдет, сожжёт городище, тогда и нашим селам смерть. А селище не защитишь. И против рати на ровном месте не встанешь. Только и осталось полечам, что бросать нажитое да в лес, под защиту стрел наших… Столько лет строили, обживали… А сколько теперь умрет непривычных к голоду да морозу? Оттого я и привел на сход побратима Родима, теперь воя нашего рода, Темелю. В его земле умеют бить конным строем. Против конного строя и рать не выстоит.