Эндрю Кальдекотт - Загадочный город

— Нам это будет только на руку.

Странно подчеркнутое «нам» было произнесено Ференсеном без особой уверенности. В который раз Солт почувствовал, что старик скрывает половину того, что знает сам.

— А почему Ферокс говорит на латыни?

— Он старше, чем ты можешь себе представить. — Ференсен помедлил. — Точка перехода обеспечивает удивительное долголетие — но за это приходится платить. Он должен был сказать что-то еще.

— На нас напали монстры из леса.

— Что еще за монстры? — В вопросе прозвучала неожиданная настойчивость.

— Они были похожи на те грибы, что растут на деревьях… только с глазами и зубами. — Ференсен явно расслабился, но тут Солт вспомнил, что Ферокс действительно сказал кое-что еще. — Кажется, Ферокс думал, что я — какой-то посланник. Он употребил слово nu… nuntius.

Внезапно Солт ощутил такую усталость, какой не чувствовал за всю свою жизнь.

Последние слова, которые он услышал от Ференсена, были окрашены мрачной иронией:

— Действие «Специального средства для бессонных ночей» хорошо известно: оно мгновенно приводит в чувство, затем следует короткий период резкого похмелья, десять минут полной ясности сознания и наконец глубокий восстанавливающий сон.

Через несколько мгновений ботаник начал храпеть. Ференсен вылил остатки кофе в свою чашку. Лост Акр умрет — а с ним и все его монстры? Его окружили призраки прошлого. Он, Ференсен, был обязан что-то предпринять. Но как, если внутрь попасть нельзя? И что, если предотвращение угрозы, какой бы характер она ни несла, окажется за гранью человеческих возможностей? Он вспомнил, как когда-то давно ходили слухи о черной плите, которая не работала. Что, если она открылась, когда захлопнулась белая? Он решил попытаться ее отыскать.

Что же касается Ферокса, то за чьего посланника он мог принять Солта? На ум приходил только один человек — но это было немыслимо, определенно нет, боже упаси.

Ференсен поднялся. Ему нравилась такая погода, когда башню коконом окутывали хлопья замерзшей влаги. Он проверил ощущения на коже. Снег должен был прекратиться через час. В три небо прояснится. До оттепели оставалось еще как минимум два дня. Это было не простым предположением, а совершенно точным фактом. Откуда взялся его дар? Что они с ним сделали тогда, много лет назад?

Не прошло и двух недель с начала семестра, как Облонг получил пугающее в своей краткости послание: «Офис мэра, 11.30 утра, сегодня. Важно».

Облонг просмотрел оставшуюся почту. Оба его соседа получили маленькие конверты с геральдическим знаком на обратной стороне — опирающимся на палку горностаем в капюшоне. Толщина карточки в конверте не оставляла ни малейших сомнений. «Как это характерно, — подумал Облонг, — местные получают приглашения, а я — приказы».

В Ротервирде социальный статус измерялся тем, как долго вам приходилось ждать аудиенции мэра. Когда Облонга наконец-то провели в святая святых — офис Сноркела, было уже 12.45. Убранство просторной комнаты свидетельствовало скорее о больших деньгах, чем о хорошем вкусе. Но нужно было отдать мэру должное — каждый предмет мебели являлся антикварным, правда, при этом все они не сочетались между собой. Картины казались слишком вычурными, ковер настолько мягким, что туфли в прямом смысле утопали в его ворсе. Ощущение нелепости возникало и при виде ряда пластиковых стульев, стоявших напротив внушительного стола. Сноркел жестом предложил Облонгу занять один из них.

— Надеюсь, что четвертый класс ведет себя прилично, — серьезным тоном произнес Сноркел, — потому что в ближайшее время вам предстоит принять нового ученика из одного крайне уважаемого семейства. Смит даст вам дальнейшие указания.

Сноркел говорил таким тоном, будто был генералом при рядовом Облонге, а директор школы являлся всего лишь низкого ранга офицером, которому поручали мелкие хозяйственные задачи.

— И это все? — промямлил Облонг.

Сноркел взял в руки блестящий кремовый конверт из плотной бумаги, точно такой же, как те два, которые сегодня утром появились на Артери Лейн, 3.

— Когда прибудет ваш, принимайте сразу, оденьтесь получше и не заставляйте нас краснеть. Хозяин дома крайне серьезно отнесся к вашему приглашению. Я сказал ему, что он слишком снисходителен к количеству гостей, но, полагаю, его дом достаточно вместителен.