Эндрю Кальдекотт - Загадочный город

— Удивительно, — сказал себе сэр Веронал, обнаружив книги со штампами Ротервирдской школы и библиотеки по столь разнообразным темам, как горное дело, мозаика и кулинария, а также, что показалось ему еще более неожиданным, прейскурант из магазина художественных товаров с Рыночной площади под названием «Ализарин и Флейк».

Выплыла наружу и давняя боль, острый след безответной любви. В свое время он унизился до того, чтобы предложить свою руку крестьянской девчонке, или, по крайней мере, ее таланту, но был жестоко отвергнут. Сэр Веронал заставил ее заплатить, но этого было недостаточно. Сликстоун хмыкнул при виде мозаики на стене с точно переданными чертами лица молодого человека — ее брата. Если бы они только знали, что этот парень был не просто человеком — он был чем-то намного большим.

Чувствительные к запахам волоски на ногах паучихи ощутили присутствие Сликстоуна, как только тот вошел. Почуяла она и камни и тут же припомнила его руки, исторгавшие молнии.

«Сбежать? Поговорить? Спрятаться?» Столкнувшись с таким разнообразием вариантов, паучиха замерла в том месте, где чувствовала себя комфортнее всего, — в собственной кухне. Сликстоун и не представлял, какой ущерб он нанес сознанию Морвал Сир. Он ожидал столкнуться с ее ненавистью и надеялся на схватку. Было бы забавно ударить в это существо током.

Он вошел в кухню. Слабые отзвуки красоты еще жили в ее глазах, но шарообразное тело и торчавшие во все стороны лапы остались такими же чудовищными, как он помнил. Он улыбнулся, завидев, какой порядок царит на кухне и чем питается паучиха — кровью и плотью. Вот вам и Морвал Сир, защитница природы!

Все восемь паучьих глаз разом моргнули. Часть ее существа была незнакома с пришельцем, зато вторая знала его прекрасно; на мгновение паук уступил место Морвал Сир. Сликстоун постарел, но по глазам, линии подбородка, цвету кожи и надменно поднятым бровям она сразу узнала своего мучителя. Морвал подумала о том, что его жестокость, ум и властность тоже никуда не делись.

Сликстоун указал на бутылки и стеклянные банки:

— Тонкая работа.

— Пошел вон, — зашипела паучиха.

— Моя дорогая Морвал, неужели даже после столь долгого ожидания…

Где-то в глубине своей искаженной сути Морвал Сир вновь ощутила гордость оттого, что отвергла его.

— Пошел вон! — Чудовище съежилось и стало казаться почти жалким.

А затем по потолку прошла легкая рябь, точно дым, осыпая комнату землей.

Кастрюли и сковородки задрожали, как медный духовой оркестр.

— Это еще что такое?

— Волнение — более глубокое и древнее, чем ты можешь себе представить, Веронал Сликстоун.

— Лучше бы тебе объясниться. — Угроза витала в воздухе.

Все восемь глаз паучихи отражали разные эмоции, каждая из которых передавала оттенки ее настроения. Ее голос звучал более уязвимо; животное шипение смягчалось человеческими интонациями. Казалось, что речь причиняла ей боль.

— Одно дело — техника, а другое — природа. Некоторые процессы нуждаются в понимании и первого, и второго, к примеру живопись. Но твои камни — техника в чистом виде. Они могут сколько угодно деформировать природу, но та все равно возьмет свое. На Лост Акр надвигается апокалипсис — и твои камни его не спасут.

У Сликстоуна лопнуло терпение:

— О чем ты бормочешь?

Он стянул перчатки. Слабая искра молнии заиграла на его пальцах.

— В каждом тысячелетии Лост Акру грозит вымирание. Его стабилизирующие силы нуждаются в обновлении. Нужно отдать дань уважения природе, а не использовать ее ради собственной выгоды.

Сознание чудовища было разделено на две почти не сообщающиеся друг с другом половины. В большинстве случаев тонкая чувствительность Морвал не могла преодолеть паучью жестокость. Пострадал даже дар речи. Однако маленькая частичка ее сознания сохранила целостность. Здесь она берегла воспоминания о деревне, о сэре Генри и своем брате, а также, точно пламя свечи, поддерживала собственную человечность. Между тем паук выискивал возможность избавиться от своего мерзкого человеческого двойника.

С огромными усилиями, благодаря тому, что паук ничего не знал о Сликстоуне, Морвал удалось завладеть ситуацией в начале разговора, но теперь вернулась власть паука. Голос Морвал потерял все свое достоинство, он стал хищным и шипящим.

— Послушай, Веронал Сликстоун, еще не все потеряно. У тебя есть клетка. Я хочу освободиться от женщины. Освободи меня — и я тебе помогу. Здесь полно опасностей. Тебе понадобится Ферокс.