Эндрю Кальдекотт - Загадочный город

— Опирайся на одно колено, как конькобежец, — посоветовала Орелия.

Пузырь Солта носился по комнате, а тот выделывал в нем тройные сальто; наконец Борис, приведя в действие механизм, состоящий из колесиков, рычагов и кнопок, поднял закрывающую окна ткань и раздвинул всю переднюю стену.

— Аванти! — прокричал Борис.

Изобретатель, как дорожный инспектор, взмахнул рукой, схватил еще один лист бумаги и написал на нем: «ЖМИТЕ КНОПКУ Z!»

Они нашли нужную кнопку и последовали его указанию. Пузыри зажужжали, затем кольца ободов сменили цвет, и комната озарилась фиолетовым сиянием. Продолжая свое величественное движение, две сферы выплыли на улицу и исчезли в ночном небе. Борис помахал им вслед и начал приводить комнату «Эврика» в ее обычный беспорядочный вид.

Через двадцать минут его занятия прервал очередной стук в дверь. На пороге стоял встревоженный Горэмбьюри.

— Плохие новости, — сходу затрещал он, — и все из-за меня, дурака.

Через пять минут Паньян снова взмахнул крыльями и унесся к башне Ференсена — на этот раз с картой и посланием.

Прозрачная мембрана сфер создавала иллюзию, будто пассажиры зависли в открытом пространстве и держались только за крепления для рук и ног. «Вот так, должно быть, ангелы и выглядят с земли», — подумал Солт. Кольца у них над головами, снова напоминая нимбы, засветились золотисто-желтым.

Солт повел свой пузырь к библиотеке, где со всех возможных углов прощупал небо. Звезды сияли ему в ответ — но и только. Вторым заходом ботаник решил проверить небо над белой плитой, которую до поры до времени надеялся скрыть от Орелии.

— Сейчас вернусь, — сообщил он как бы невзначай и упорхнул через просторы Айленд Филда. Пузырь Солта замер над просекой с белой плитой — наверху горели звезды, снизу выглядывали ветки деревьев, — но опять ничего не произошло.

Он уже собрался лететь обратно, как внезапно по сфере прошла легкая рябь и механизм зажил собственной жизнью.

— Ну, Борис! — зашипел Солт под нос, а сфера тем временем начала лениво подниматься по невидимой дуге, точно перелетная птица.

— Сюда! — закричал он Орелии.

Он быстро понял, что ни Борис, ни панель управления не имели к происходящему никакого отношения. Солт почувствовал, что скоро вернется в Лост Акр. В самодвижущейся сфере ему казалось, будто его собственная судьба больше от него не зависит, и в этом состоянии свободы и беспомощности у садовника рождались свежие мысли.

Солт систематически прошелся по фактам: во-первых, цветок середины лета: во время одного из своих первых визитов, когда у него еще хватало храбрости отходить от плиты на большие расстояния, Солт обнаружил в Лост Акре одно растение, которое походило на изображенное в церковной фреске, только в то время оно не цвело. Росло оно на голой каменистой возвышенности на краю Лост Акра. В тот раз нападение стаи хищных птиц заставило его прервать дальнейшее исследование. Возвращаться туда не очень-то хотелось, однако начать следовало именно с этого места.

Во-вторых, «Англосаксонские хроники»: сперва он познакомился с их винчестерским вариантом из объявления о летней постановке. Облонг упомянул о существовании другой версии текста из ворчестеровского списка: согласно ей чудовище пришло на ярмарку середины лета «в поисках жены». Все полагали, что прекрасной даме из Ротервирда грозило похищение, но он считал, что тут закралась ошибка. Ключом к пониманию истории был Зеленый Человек.

В-третьих, точка перехода: не могло ли так получиться, что самым опасным свойством Лост Акра становилась его же стабилизирующая сила? Если так, то Солту, возможно, придется заручиться ее помощью. И благодаря Ференсену он знал, где эту помощь найти.

В-четвертых, сам Ференсен: никто не решался произнести вслух то, о чем некоторые знали, а остальные догадывались. Ференсен и Сликстоун были старыми врагами; Ференсен пережил правление Уинтера, суд над ним и смертный приговор. Для того чтобы прожить так долго, Ференсену неизбежно пришлось бы воспользоваться точкой перехода — но какие еще необычные возможности он при этом получил? Пробелы в информированности Ференсена тоже казались Солту важными. Ференсен знал ответы на вопросы о камнях и злоупотреблении ими, но о цветке середины лета он имел такое же слабое представление, как и все остальные, а значит, во времена Уинтера или после Лост Акру ничто не угрожало — должно быть, с самого 1017 года. По всему выходило, что тысячелетнюю угрозу представляло растение, которое цвело один раз в тысячу лет?