Эндрю Кальдекотт - Загадочный город

Он разгадал головоломку по имени Валорхенд: чем больше историк присматривался и прислушивался к Виксен, тем сильнее проступало ее сходство с Сесилией Шеридан. Он решил, что девушки должны быть диаметрально противоположными по характеру близнецами: одна была романтичной и доброй, вторая — холодной и пытливой, но обе питали страсть к приключениям.

Орелия следила за тем, как Облонг наблюдал за Валорхенд. Зрелище показалось ей довольно странным: историк выглядел одновременно пораженным и озадаченным. Орелия решила открыть последний козырь. Нет времени на секреты, нет времени играть в игры, как Солт.

— Я со всем этим согласна. Я видела гобелен, который висел в поместье до того, как туда переехал сэр Веронал. В поместье жил какой-то добрый человек, но его убили, и это обстоятельство могло бы объяснить, почему поместье закрыли. На гобелене изображены чудовища в клетках, гибриды человека и животного. А по бокам клеток расположены цветные точки. Возможно, камни играли какую-то роль в создании этих чудовищ.

— Ты хочешь сказать, что точкой перехода можно управлять? — уточнил Солт.

— Что такое «точка перехода»? — спросила Валорхенд.

Ференсен внес первое серьезное дополнение:

— Точка перехода — это то место в Лост Акре, где скрещиваются разные виды. Блестящий лоскут неба, к которому можно прикоснуться и — теоретически — использовать… во зло.

Мармион Финч поднялся, почесал за ухом, потер нос тыльной стороной мизинца и откашлялся.

— Соблюдайте порядок, мистер Ференсен. Вы начинаете говорить о настоящем, но его, как, впрочем, и будущее, к которому оно приведет, невозможно помыслить, не вернувшись к прошлому. — Финч достал из кармана свиток бумаги. — Это — параграф «Ротервирдского статута», который вынуждает меня…

— Мистер Финч! — возмущенно воскликнул Горэмбьюри, и он был не одинок: все знали, что независимость Ротервирда от национального правительства была прописана в тайном старинном законе, обсуждение которого являлось серьезным правонарушением.

— Угомонитесь, мистер Горэмбьюри, история должна выйти наружу. У «Ротервирдского статута» есть вступительная часть: «Записи обо всех делах, касающихся Лост Акра, следует тщательно хранить, ибо, если тайна когда-нибудь снова раскроется, сопутствующее ей зло должно быть осмыслено, доказано и уничтожено. Хранителем этих записей назначается единственный городской герольд, который принимает клятву молчания под угрозой смертной казни». И из третьего раздела: «Использование или изготовление Темных Устройств, которые ранее создавались и производились в поместье Ротервирда, отныне запрещено под угрозой смерти». Под угрозой того же наказания существ из Темных Устройств запрещается изображать на гербах, щитах и прочих геральдических предметах какого бы то ни было проживающего в землях Ее Величества человека.

— Что еще за существа? — спросил Берт.

— Какого Величества? — поинтересовался Борис.

— Елизаветы Первой Английской, — ответил Финч.

Виксен Валорхенд задала вопрос пострашнее:

— Имеются в виду существа вроде кота с огненными лапами? Или женщины-паучихи?

Герольд не дал прямого ответа. Аудитория начала догадываться, что Финч редко отвечал на вопросы прямо.

— У меня имеется список запрещенных животных. Я хотел бы вам его продемонстрировать, но только если все дадут клятву молчания. Кто за?

Орелия подняла руку. Один за другим все сделали то же самое, при этом Горэмбьюри был последним. Единогласно.

— Следуйте за вашим герольдом! — крикнул Финч. Встряхнув трубкой-фонарем братьев Полк, он шагнул за бочонок пива и скрылся между рядами грубо обтесанных колонн.

Достав собственные трубки, Ференсен и Валорхенд освещали шествие с двух сторон, и вся компания двинулась за Финчем под арочной анфиладой.

Иногда путь становился прямым, и можно было разглядеть разом все три светильника; но порой коридоры так хитро переплетались, что группа оказывалась в кромешной тьме. Ференсен никогда не видел этого подземного Ротервирда и сейчас, будучи настоящим ценителем лабиринтов, восхищался тем, как часто тупики представлялись главной дорогой, а истинный путь — лишь жалким ответвлением. Старик заметил вырезанные в камне крошечные цветы, указывавшие герольду путь, — само собой, то была работа друидов.

Горэмбьюри плелся в хвосте, его ум не справлялся с масштабом совершаемых компанией правонарушений: попирались «Исторические предписания», «Предписания безопасности подземных тоннелей», «Предписания Эскатчен Плейс», «Предписания о пребывании деревенских в пределах города» — и это только вершина айсберга. Горэмбьюри не сомневался в необходимости всех этих правил, но законодательство, по всей очевидности, должно предусматривать исключения для действий, совершаемых во имя гражданских интересов. В то же время он беспокоился о злоупотреблениях, которые могли вызвать подобные исключения. Еще больше волновался Горэмбьюри при мысли о том, куда этот конкретный гражданский интерес мог завести его сегодня.