Андрей Агафонов - Черная моль [CB]

— Дружище! — кричит кто-то с порога паба. — Ты здесь!

К столику стремительно направляется иезуит Никколо, явно в приподнятом настроении, легкими касаниями расшвыривая посетителей по углам. Логан встает ему навстречу в некотором изумлении. Никколо одет на манер капитана Джека Воробья и плохо координирует движения.

— Что с тобой, Логан? Никогда не видел вампира под кокаином? — хохочет Никколо и пытается его обнять.

— Что ты творишь? — шипит Логан, обводя взглядом притихшую перепуганную публику.

— А! — машет рукой Никколо, — это все дохляки. Что они мне сделают. А ты знаешь (вторая попытка объятий), я спас человека. Для тебя.

Он поводит перед лицом Логана пальцем. Верхняя фаланга пальца розовая и блестит, только что вылупившийся ноготь похож на прозрачную чешуйку.

— Пошли, — решительно говорит Логан и увлекает его за собой.

— Извините, — бросает он на прощание всем.

На улице их встречают шестеро, стоящих полукругом. Лица скрыты под капюшонами. Один из шестерых выступает вперед и говорит:

— Мы слишком долго ждали тебя.

Логан пытается обернуться, но не успевает.

Та же темная заброшенная квартира. Двое в сумерках.

— Я когда-то работал на одного психа, — говорит Алекс, — а психи очень убедительны. Спустя время встряхиваешься как собака и думаешь — блядь, как я вообще мог на это повестись?! А другие? Это же бред, полный бред!

Было в нем такое змеиное обаяние. Смотришь в глаза, а в них черно. Завораживает.

Ну и вот, он пришел тогда и говорит — мы с тобой будем бессмертными. Но мне надо, чтобы ты меня очистил. Я говорю — как? Плачет, дергается весь, потом говорит — надо жертву принести. У меня, мол, семья, жена-ребенок, виснут на ногах, не дают полета, а нам с тобой нужен полет. И ты, говорит, не свободен, и я не свободен, какая-то гейская тема, честно говоря, но я тогда и на это внимания не обратил. И чего, говорю, я должен делать-то, как тебе помочь? И он переходит на такой свистящий шепот — а ты, Алексей, избавь меня от них! Сделай, чтобы их не было! Я все тебе расскажу, покажу, вознагражу, ты только сделай! Я хотел его послать, в глаза смотрю — а там чернота… полная… И вот я, вчерашний мент, которому дали под жопу, иду к нему домой и режу его семью… как баранов… Сынишка, помню, с первого удара завалился, побледнел только, даже не ойкнул… Тихий такой, славный… Жена покричала немного. Красивая была… Хотел ее, пока теплая… Бешеный стояк почему-то приключился… Но некомфортно, сигнализация воет, суета эта вся, кровища… До сих пор жалею…

Алексей Крылов наливает себе водки в грязный захватанный стакан, залпом пьет, морщится, стряхивает пальцами слизь с подбородка. — А потом пошли мы с ним в народ, слушаю я, что он там несет про вечную жизнь, и думаю — сука! Сука!!! Вечная жизнь под таким, как ты?! Чтобы что?

Ну и завалил его.

Прямо на глазах у всех. Кол всадил в спину, и в голову из служебного. Проконтролировал. Только брызги полетели.

Кто ж знал, что у меня через полтора года рак обнаружат…

— А пожить-то хочется еще? — сочувственно спрашивает аль Сафер.

Алексей глядит на него с ненавистью.

— А ты как думаешь?

Серые и белые сполохи. Гул самолета. Логан приходит в себя. В салоне темно. В креслах напротив о чем-то тихо беседуют двое незнакомцев. Логан пытается незаметно пошевелиться. Тут же ему на плечо ложится тяжелая когтистая лапа:

— Не советую. Всех не перебьешь.

Один из беседующих остро поглядывает на Логана.

— Кто ваш главный? — спрашивает Логан на древнем языке. Лапа на его плече тяжелеет, когти врезаются в плечо. — Аль Сафер?

— Ты знаешь, кто наш главный, Логан, — мрачно отвечает незнакомец. — Он ждет тебя. А теперь замолчи, я не хочу больше тратить на тебя силы.

Внизу проплывают темные города, безжизненные континенты и черный, тяжелый, бесконечный океан.

— Мы как-то семьей еще, — Крылов отяжелел, осовел от выпитого, глаза почти не поднимаются на собеседника, — ездили на Байкал, не на Ольхон этот вшивый, а там с другой стороны точно такой же остров есть… забыл название… И вот мы приехали, палатку поставили, день живем, два… Потом я говорю — поехали отсюда, хочу посрать нормально, на унитазе… Я вообще невыездной был… По прошлым делам и потому что мент… а потом сразу сюда. В Нью-Йорк. Один. Первые дни ходил как дурак и улыбался. Настолько тут все… А потом смотрю в унитаз, а там кровь… Встал — и ноги не держат… Ну, думаю, Леша. Пизда.