Справившись со страхом, он дал волю гневу.
– Почему мы?
– Может, он знал, что мы его выслушаем? Может быть, потому, что у нас не было другого выбора?
Демоны в наших головах затихли и медленно отступили. По стенам скользили тени.
– Я всегда думал, что вещь либо существует, либо нет. Но все не так просто, да? – Я ничего не ответил, и он добавил: – Все равно я ничего уже не помню. А если бы попытался вспомнить, то… у меня крыша бы поехала, понимаешь? Так что я и не пытаюсь. Я ничего не помню. Лады?
– Лады. – Взглядом я попытался убедить его, что все понимаю. – Как скажешь.
– Но пока я был в отключке, мне снились страшные сны. Ужасные. – Он высвободил руку из моей и устало потер висок. – Но теперь я могу спать. Все кончено.
– Да, – сказал я. – Все кончено.
* * *
У дверей пункта скорой помощи я наткнулся на Дональда. В обычной своей нервной манере он курил сигарету, стоя прямо под знаком с надписью: « На территории больницы курить запрещено ». Он выглядел уставшим, явно с похмелья, но в остальном был в порядке.
Небо растянулось над нами облачным балдахином, солнце превратилось в смутный дымный шар. Не было еще и полудня, а влажный воздух уже казался густым. Дональд заметил, что я стою рядом, весь потрепанный, как человек, переживший катастрофу. Поглядел на меня неуверенно, настороженно.
– Ненавижу больницы, – сказал он. – Я торчу здесь уже минут десять, пытаюсь убедить себя войти внутрь.
Я не нашелся, что сказать.
Он выпустил дым из ноздрей.
– Тот еще праздничек выдался в Поттерс-Коув. Сначала обваливается фабрика Бьюкенена, да так, что большая ее часть падает в океан, потом, уже очень поздно ночью – фактически, ранним утром – начинается ужасный пожар на Мостовой улице. Судя по всему, дом Бернарда сгорел дотла. От него практически ничего не осталось. Власти уверены, что это поджог. Разве не ужасно? – Дональд едва заметно улыбнулся. – Проклятые дети.
– Какая жалость, – пробормотал я.
– Ммм… да.
Я был рад тому, что Дональд спалил дом, и жалел только, что не смог посмотреть, как он горел.
– Я видел его. – По лицу Дональда расплылась широченная ухмылка. – В доме. Там, в огне, я видел его, Алан. Я смотрел на него, а он смотрел через окно на меня. Я видел, как он сгорел. – Он посмотрел на меня, как будто оценивая впечатление. – И когда я уже собрался уходить, что-то потянуло меня на задний двор, к деревьям. Я увидел среди них Томми, но мне не было страшно. Я чувствовал себя в безопасности, под защитой, я словно сошел с ума. А потом они пропали, и я тоже.
Я отлично понимал, каково это, пропасть, чувствовать себя так, будто мир сожрал тебя изнутри и оставил только пустую оболочку. Мы все понимали. Мы всегда это понимали.
– Что произошло ночью на скале? – Дональд наверняка почувствовал мою неуверенность, как только задал вопрос, но, судя по всему, просто так он бы от меня не отстал.
– Мы с ним покончили. Каждый по-своему.
– Значит, все кончено?
– Насколько что-то вообще может кончиться, да.
– Почему он так с нами поступил? – спросил он со злостью.
– Думаю, Бернард совсем расклеился, когда умер Томми. А потом, когда его мать… Дональд, за ним охотилось то же зло, что и за всеми нами. Много лет назад Бернард погряз в нем, а мы притворились, что ничего не происходит. Он знал, чего мы боялись, потому что боялся того же. Зло поглотило его и хотело большего. Оно хотело заполучить всех нас.
Его губы сжались в тонкую линию.
– Но чего оно… он… хотел?
– Не знаю. Может, он хотел, чтобы мы все снова были вместе. Может быть, он проснулся в темноте, один. Не бог, а просто напуганный ребенок. Он знал нас, наши жизни, наше прошлое. Знал, что творилось у нас внутри, чего нам недоставало. – Я провел рукой по волосам и вздохнул. – Но он был недосягаем. Как и мы для него. Как рыцари, которые охотились за драконами, понимаешь? Они не сумели поймать ни одного просто потому, что на самом деле гонялись за какой-то темной, огнедышащей частью самих себя.
– Откуда тебе знать, что они ни одного не поймали? – Дональд выдохнул облако дыма, вероятно, в отчаянной попытке немного разрядить обстановку и сохранить остатки нашего здравомыслия. Через секунду он сказал: – Теперь все будет по-другому.
– А ты хочешь, чтобы все оставалось прежним?
Дональд вытащил из кармана рубашки темные очки, надел их. Наше детство казалось таким далеким.
– Что ты нашел на фабрике, Алан?
– Ад.
– Не уверен, что я верю в Ад.
Читать дальше