В изнеможении я позволил себе на мгновение закрыть глаза.
Открыв их, я увидел, как в лунном свете множество темных фигур медленно возникает из волн, ползет к берегу, преодолевает линию прибоя и, поблескивая черными глазами, движется в нашу сторону.
Вздрогнув, я проснулся и понял, что медсестра осторожно трясет меня за плечо.
– Мистер Ченс?
– А… да.
Тело болело с ног до головы, и жесткое пластиковое кресло, в котором я уснул, только усугубляло мое состояние. Одежда на мне была грязной и местами все еще сырой, слякотные отпечатки моих ботинок красовались по всей приемной.
– Простите, что я вас напугала, – негромко сказала она. – Вы в порядке?
Небольшой телевизор к углу беззвучно демонстрировал какое-то ток-шоу, в кресле напротив меня пожилая латиноамериканка нервно листала старый журнал.
– Простите, – сказал я медсестре. – Я просто… уснул.
Она улыбнулась.
– Мистера Бриско привезли из операционной, он в сознании.
Я с трудом поднялся на ноги и пошел вслед за ней по коридору.
– Как он?
– Ему придется пройти длительный курс физиотерапии, прежде чем он сможет снова ходить, а в дальнейшем может понадобиться еще одна операция, но он справляется на удивление неплохо.
Она остановилась перед открытой дверью, жестом пригласила меня войти и ушла, как только я скрылся за дверью. Рик лежал на кровати у стены. Казалось невероятным, что он мог получить такие серьезные ранения.
Я сел на стул рядом с постелью.
– Эй. Как ты себя чувствуешь?
Он открыл глаза. Его вытянувшееся лицо выглядело бледным и сонным, но немного просветлело, как только он увидел меня.
– Не быть мне теперь балериной.
Я хотел рассмеяться, но у меня не было на это сил.
– Ты поправишься.
– По крайней мере, мне так сказали. Ты-то как?
– Меня слегка потрепало, но в целом все нормально.
Он попытался оглядеться, не отрывая голову от подушки.
– Сейчас еще ночь?
– Нет, уже утро. – Я взглянул на часы, не совсем понимая, сколько времени проспал в приемной. – Я позвонил Дональду. Он скоро приедет.
Его рука легла у края кровати. Он раскрыл ладонь, протягивая ее мне.
– Ты меня спас. – Я вложил свою руку в его. Он слабо сжал пальцы. – Наверное, я попал на мелководье. Не могу понять, что случилось.
– Нам повезло, – сказал я. – После того как фабрика обрушилась, туда прибыла полиция и спасатели – на всякий случай. К тому времени я уже успел дотащиться к ним через пляж. Слава богу, они нас заметили.
Он слабо вздохнул.
– Меня по уши накачали обезболивающим. Я с трудом соображаю.
– Все нормально. Тебе надо отдохнуть.
Он уставился на меня стекленеющими глазами.
– Что ты сказал копам?
Я оглянулся. В дверях никого не было, мы по-прежнему оставались одни.
– Что мы поднялись на скалу, чтобы посмотреть на фейерверк, – тихо сказал я. – Что мы были чуть дальше по берегу, и когда фабрика рухнула, землю под ногами тряхнуло. Мы стояли слишком близко к краю, ближе, чем следовало, потеряли равновесие и сорвались вниз.
– И они поверили?
– Да. С чего бы им не верить. Списали все на несчастный случай и на то, что мы по глупости оказались там, где нам быть не следовало. Сказали, что еще вернутся, чтобы поговорить с тобой. Ничего важного, простая формальность. Скажи им то же самое, и все будет нормально.
Казалось, его мысли витали где-то в другом месте, и я видел, как по его лицу пробежала тень страха – мелькнула и исчезла. Уверен, что он ощущал и мой страх.
– Знаешь, я его видел. Когда упал. Я видел его там, внизу, в этой дыре. – Он поманил меня ближе, и я склонился к нему. – Он меня кусал , – прошептал он. – На его глаза навернулись слезы. – Он сидел там, внизу, и поджидал меня, и… и…
– Тише, – негромко сказал я и крепче сжал его руку. Я слишком хорошо понимал его слезы, но было очень уж трудно поверить, что он и в самом деле плачет. – Я тоже его видел.
Он заглянул мне глубоко в глаза, как будто отчаянно надеялся, что я говорю правду.
– Как мы оба могли…
– Не знаю.
– Я убил его, – сказал он. – Думаю… Я уверен, что убил его.
Я кивнул.
– Я тоже.
Он всхлипнул, подавил слезы.
– Как думаешь, они там что-нибудь найдут?
– Не знаю. Думаю, нет.
– Но они наверняка отыщут…
– Что если там на самом деле ничего не было?
– Мы оба знаем, что мы видели, Алан.
– Как я уже говорил, все может зависеть от того, кто смотрит.
– Тогда я… я не хочу этого больше видеть.
– Будем надеяться, что видеть больше нечего.
Читать дальше