Кассандра Клэр - Лорд Теней [litres]

Артур тяжело дышал, на его лице был ужас – но, помимо ужаса, еще и странное яростное упорство. Он шумно спустился с крыльца и бросился на первого же демона, которого увидел – гребнистую красноватую тварь с единственной здоровенной пастью и длинным жалом. Когда жало пошло вниз, Артур разрубил его надвое, и чудище, визжа и лепеча, унеслось по воздуху, словно сдувшийся воздушный шарик.

Ливви выпустила Кита. Она в изумлении глядела на дядюшку. Кит вновь двинулся вниз по ступеням… но тут демоны вдруг начали отступать. Но почему? Центурионы все больше ликовали по мере того, как очищалось пространство перед Институтом – но, с точки зрения Кита, радоваться было еще рано. Демоны не проигрывали бой. Конечно, они и не побеждали – но время для отступления все равно еще не пришло.

– Что-то происходит, – сказал он, глядя куда-то между Ливви и Таем, которые стояли рядом с ним на ступеньках. – Что-то не то…

Раздался пронзительный смех. Демоны замерли полукругом, загораживая спуск к дороге, но не двигаясь. В центр полукруга выбралась фигура, словно вышедшая из фильма ужасов.

Когда-то это был человек; он все еще сохранял некое человекоподобие, но его кожа была серо-зеленой – цвета рыбьего брюха, а большая часть бока и руки была отъедена, и он хромал. Рубашка висела лохмотьями, обнажая серую кожу вокруг жутких ран и дочиста обглоданные белые ребра.

Голова его была почти лысой, а редкие волосы были белыми, как кости. Лицо раздулось, как у утопленника, глаза выцвели от морской воды. Человек улыбнулся почти безгубым ртом. В руке он сжимал черный мешок, покрытый влажными темными пятнами.

– Сумеречные охотники, – произнес он, – как же мне вас не хватало.

Это был Малкольм Фейд.

В молчании, воцарившемся после того, как с Неблагого рыцаря сорвали маску, Джулиан слышал, как сердце колотится о ребра. Он чувствовал, как его руна парабатаев горит острой, резкой болью. Болью Эммы.

Ему хотелось подбежать к ней. Эмма стояла, словно рыцарь на картине – склонив голову, с мечом в руке, на доспехах – брызги крови, выбившиеся из прически волосы окутывают ее. Он видел, как шевелятся ее губы: знал, что она говорит, хоть и не слышал. Джулиана пронзило воспоминаниями о той Эмме, которую он знал, казалось, тысячи лет назад – о маленькой девочке, тянущейся к отцу, чтобы тот взял ее на руки.

Папа?

Король рассмеялся.

– Перережь ему глотку, девочка, – велел он. – Или ты не можешь убить собственного отца?

– Отца? – эхом отозвалась Кристина. – Что он имеет в виду?

– Это Джон Карстерс, – сказал Марк. – Отец Эммы.

– Но как…

– Не знаю, – сказал Джулиан. – Этого не может быть.

Эмма рухнула на колени, убрала Кортану в ножны. В лунном свете ее отец и она, склонившаяся над ним, превратились в тени.

Король расхохотался; его странное лицо вспорола широкая усмешка, и Двор рассмеялся вместе с ним, то тут, то там взрываясь воплями радости.

Никто не обращал внимания на трех Сумеречных охотников посреди поляны.

Джулиану отчаянно хотелось оказаться рядом с Эммой. Но он привык не делать и не получать того, что ему хотелось, и обернулся к Марку и Кристине.

– Иди к ней, – велел он Кристине. Она широко раскрыла темные глаза. – Иди к нему, – сказал он Марку, и тот кивнул и растворился в толпе – тень среди теней.

Кристина исчезла следом, проталкиваясь через толпу в противоположном направлении. Придворные всё еще смеялись – их смех звучал всё звонче, расцвечивая ночь. Человеческие чувства кажутся им такими глупыми, а человеческие умы и сердца – такими хрупкими.

Джулиан высвободил из ремня кинжал. Это был не клинок серафимов, и даже без рун. Это был кинжал из холодного железа, удобно лежавший в руке. Среди рыцарей, смотревших на шатер, стояли и смеялись принцы. Джулиану хватило нескольких шагов, чтобы подойти к ним, обхватить принца Эрека сзади и приставить кинжал к его горлу.

Первая мысль Кита была такой: «Так вот почему им не удалось найти тело Малкольма».

Потом пришло воспоминание. Верховный колдун был завсегдатаем Сумеречного базара и дружил с отцом Кита, хотя тот только потом узнал, что Джонни с Малкольмом были не просто знакомыми, а подельниками. Так или иначе, колдуна с фиолетовыми глазами на базаре любили, и время от времени он приносил Киту интересные конфетки, которые, по его словам, привозил из далеких стран, куда путешествовал.

Киту было странно осознавать, что знакомый дружелюбный чародей оказался убийцей. Но еще страннее было видеть, во что Малкольм превратился теперь. Колдун, пошатываясь, направился к ним по траве. В его движениях уже не было никакой грации. Сумеречные охотники тут же перестроились как римский легион. Они намеревались встретить Малкольма, встав в шеренгу, плечом к плечу, и обнажив оружие. Только Артур стоял отдельно и смотрел на Малкольма.