Стивен Кинг - Судьба Иерусалима[= Жребий; Салимов удел]

В доме Мэтта горели все окна, и, когда фары машины Бена осветили фасад, хозяин отпер дверь и впустил его.

Он вошел, готовый почти ко всему, но лицо Мэтта его ошеломило. Мэтт был мертвенно-бледен, губы дрожали, глаза расширились до предела.

— Пошли на кухню, — сказал он.

Бен вошел, и свет в холле осветил крест на его груди.

— Вы все-таки нашли.

— Это Евы. Так что случилось?

Мэтт повторил:

— На кухню.

Когда они поднялись на второй этаж и вошли в кухню, Бена ждал еще один сюрприз. Стол, где они ели спагетти, был теперь пуст, кроме трех предметов. На нем находились чашка кофе, старинная Библия и револьвер.

— Да что с вами, Мэтт? У вас ужасный вид.

— И может быть, мне все это приснилось, но слава Богу, что вы здесь, — он взял револьвер и принялся нервно крутить его в руках.

— Рассказывайте. И хватит играть с этой штукой. Он заряжен?

Мэтт послушно положил оружие и запустил руку в волосы.

— Да, заряжен. Хотя не думаю, что это помогло бы…, если только в себя, — он рассмеялся надтреснутым смехом, похожим на звон стекла.

— Прекратите.

Суровость в голосе Бена несколько отрезвила Мэтта. Он тряхнул головой, не как люди, а скорее, как животные, отряхивающиеся от воды.

— Там наверху мертвец, — сообщил он.

— Кто?

— Майк Райерсон. Он работает в городе. Сторож кладбища.

— А вы уверены, что он мертв?

— Уверен, хотя я не подходил к нему. Я не посмел. С другой стороны он, может быть, и не мертв.

— Мэтт, что вы говорите?

— Конечно, я говорю чепуху, и мысли у меня не лучше. Но мне некому было позвонить, кроме вас. Во всем Салеме-Л от только вы можете…, — он снова тряхнул г оловой и начал снова. — Мы с вами говорили про Дэнни Глика.

— Ну.

— И как он мог умереть от анемии… Наши деды сказали бы «во цвете лет».

— Ну.

— Майк хоронил его и Майк нашел пса Вина Пуринтона на воротах кладбища. Я встретил его у Делла вчера вечером, и…

— …и не мог туда пойти, — закончил он. — Не мог. Я просидел на кровати до четырех утра. Потом прокрался вниз, как вор, и позвонил. Что вы обо всем этом думаете?

Бен снял с шеи крестик, и теперь он покачивался у него на указательном пальце. Было уже почти пять, и небо на востоке начало розоветь.

— Я думаю, нужно пойти в эту комнату и посмотреть. Прямо сейчас.

— Теперь, при свете, мне все это кажется страшным сном, — Мэтт опять хрипло засмеялся. — Хорошо бы, если бы это было так. Если Майк сейчас спит, как ребенок.

— Пойдем посмотрим.

Мэтт сглотнул слюну.

— Пошли, — он устремил глаза на стол и затем вопросительно взглянул на Бена.

— Конечно, — сказал Бен и надел ему на шею крест.

— Так я правда буду чувствовать себя лучше. Как вы думаете, мне позволят надеть его, когда повезут в психушку?

— Хотите взять пистолет?

— Да нет. А то еще суну его в карман и ненароком отстрелю себе яйца.

Они поднялись наверх. Там был короткий коридор, с одной стороны которого виднелась дверь в спальню Мэтта, освещенная призрачным электрическим светом.

— С другой стороны, — сказал Мэтт.

— Они прошли коридор и остановились перед дверью в комнату для гостей. Бен не вполне поверил в ужасы, рассказанные Мэттом, но то, что он испытал когда-то сам, обдало его теперь волной удушливого страха.

«Откроешь дверь, а он свисает с балки с почерневшим лицом, а потом он откроет глаза и будет смотреть на тебя, как будто рад, что…»

Это жуткое воспоминание на какой-то момент почти парализовало его. Он будто вдыхал запах штукатурки и гниения. Бену казалось, что за легкой деревянной дверью этой комнаты его ждут все тайны ада.

Наконец он повернул ручку и толкнул дверь. Мэтт выглядывал из-за его плеча, крепко сжимая крестик Евы.

Окно комнаты выходило прямо на восток, и верхний край солнца уже показался над горизонтом. Первые лучи осветили комнату и золотыми бликами отразились на простыне, прикрывающей грудь Майка Райерсона.

Бен посмотрел на Мэтта и кивнул.

— Все в порядке, — прошептал он. — Спит.

— Окно открыто, — пробормотал в ответ Мэтт. — Я запер его, когда уходил.

Бен перевел глаза на простыню, которой был укрыт Майк. На ней виднелось маленькое пятнышко засохшей крови.

— Кажется, он не дышит, — сказал Мэтт.

Бен шагнул вперед и остановился.

— Майк! Майк Райерсон! Вставайте!

Никакой реакции. Майк лежал спокойно, лицом вверх, и Бен подумал, что он в этих первых лучах солнца выглядит не просто здоровым, но прекрасным, как греческая статуя. Легкий румянец играл на его щеках, а на коже не было и следа мертвенной бледности, о которой упоминал Мэтт, — она казалась свежей и розовой.