Ричард Бэккер - Нечестивый Консульт

— Наше спасение!

— Наше спасение!

Наисвятейший Аспект-Император опускался к земле как пылинка, витающая в недвижном воздухе, мерцая или переливаясь каким-то потусторонним светом.

— Наше спасение!

— Наше спасение!

Выйдя из тени Рога, он вспыхнул, засверкав в лучах закатного солнца…

— Наше спасение!

— Наше спасение!

И, распростёрши руки, сияющие золотыми ореолами, погрузился в эту реверберацию

— Наше спасение!

— Наше спасение!

— Наше спасение!

Руки …

Руки несут её.

Поле зрения Мимары наклонено по отношению к безумию вздымающегося прилива.

Сама земля стала торжествующим помешательством — лица бледные и смуглые — все до единого — словно бы одурманены изнеможением и неистовым ликованием.

— Наше спасение!

Они схватили её, эти обезумевшие люди, и подняли иссечёнными руками у себя над головами, а теперь несут следом за её матерью-императрицей. Боль в её чреслах неописуема, а жуткая усталость попросту парализует её, однако она всё ещё чувствует остаточное присутствие нелюдского короля, тянущегося, будто стальная проволока, от самого её сердца и до кончиков пальцев. Сама же она свисает с Нильгиккаса, точно сушащееся на ветру рубище нищего.

— Наше спасение!

Она поворачивает голову и видит влекомого рядом с нею старого волшебника, вовсю поносящего несущих его и практически погребённого под ворохом гнилых шкур, в которые он облачён. Она ощущает тошнотворность его Метки и понимает, что он выкрикивает её имя.

— Наше спасение!

Её мать, крепко прижимая к груди своего внука, шествует впереди, продвигаясь к какой-то вполне определённой цели. Её фигура кажется крохотной на фоне могучих инграулов, раздвигающих перед нею людские массы.

— Благословенная императрица! — пошатываясь, ревут они. — Дорогу! Дорогу!

— Наше спасение!

Она видит их — мужей Ордалии, зрит маскарад их истерзанных лиц…прижимающихся к земле, когда сами они вдруг опускаются на колени.

— Наше спасение!

Следуя за взглядами тех из них, кто стоит в отдалении, она видит Его, опускающегося с неба, блистая в лучах заката славой и великолепием.

— Наше спасение!

Она видит Высокий Рог — его зеркальную громаду, распространяющую окрест сияние ложного солнца.

— Наше спасение!

Она тревожится о новорожденном, но всё же не чувствует острого желания поскорее забрать его у своей матери-императрицы. Она мучается вопросом о том, что произошло, и почему, даже окружённая всей этой радостной кутерьмой, она ощущает лишь опустошение.

— Наше спасение!

Она видит воинов, толпящихся на разгромленных террасах — там внизу, а также заваленную углём и золой рытвину Тракта. Она видит похожие на златозубую пилу внешние стены. Видит искрошённую Пасть Юбиль — лежащие в руинах Внешние Врата Голготтерата, как и груды обломков там, где ранее высились казавшиеся неприступными Коррунц и Дорматуз.

— Наше спасение!

Она мельком замечает исковерканный изгиб Павшего Рога, лежащего сверкающей дугой на выпирающем горбе Струпа. Она видит в небе множество кружащих точек, озарённых алым закатным светом — воронов и стервятников, парящих в потоках восходящего воздуха.

— Наше спасение!

Она взирает на то, чему суждено однажды стать Священными Писаниями.

Она видит Его…

— Наше спасение!

Анасуримбора Келлхуса, Наисвятейшего Аспект-Императора. Видит как Он медленно опускается навстречу человеческому морю, простирающему к нему руки…

Старый волшебник выкрикивает её имя.

Оцепенелая одурь есть ошеломление событием столь чудовищным, что ты просто не знаешь что теперь делать и как дальше быть. Ахкеймион позволил своим ногам бездумно шагать по телам, а в его взгляде не было даже проблеска хоть какого-либо намерения или замысла. Затем он споткнулся. Ошалело огляделся вокруг. Кровавое месиво, в которое превратилась земля, от проявлений неистового торжества ходило ходуном…

— Наше спасение! — гремел, отражаясь эхом от инхоройского золота, клич мужей Ордалии, подобный ударам молота.

— Наше спасение! — отмечающий спуск их Господина и Пророка, тем самым, словно бы шагающего вниз по какой-то грохочущей лестнице…

Пока, наконец, Он не ступил на мирскую поверхность, заставив Голготтерат погрузиться в безмолвие. Сам образ Наисвятейшего Аспект-Императора вдруг задрожал от переполняющей его сверхъестественной мощи, очертания его тела на миг расплылись — но всего лишь на миг. А затем словно бы рябь вновь прокатилась по утихающей поверхности водоёма: