Елена Арсеньева - Черная карта судьбы

Среди загипнотизированных выделялась маленькая, очень изящная женщина в черном платье.

При взгляде на нее снова повеяло тем же ощущением опасности, которое Лиза уже испытала. Она похожа, очень похожа на… Нет, этого не может быть. Та страшная женщина погибла, Лиза сама видела результаты экспертизы. Кроме того, она была брюнеткой с голубыми глазами, а эта — светловолосая и темноглазая.

Наверное, ужас выглянул из тех времен, о которых лучше бы забыть, да вот беда — никак они не забываются!

— Я уже говорил, — прервал ее мысли низкий голос Каширского, — что творю только добро. Я исцеляю физические и духовные хвори, а также выявляю скрытые способности человека. Каждый из этих людей, — он кивнул на тех, кто оцепенело торчал на сцене, — нет, каждый из здесь собравшихся, — Каширский обвел широким жестом зал, — истинная сокровищница. Кладезь вам самим неведомых возможностей! Однако под гипнозом они смогут раскрыться. Я пока не знаю, что мы увидим, какой именно талант откроем. Те, кого вы видите на сцене, полны тайн, которые мы все вместе попытаемся разгадать. Начнем… ну, хотя бы вот с этого господина.

Каширский повернулся к худосочному «интеллигенту»:

— Как вас зовут?

Ассистент поднес тому микрофон.

— Борис… Борис Ефимович… — послышался ответ. — Свистунов Борис Ефимович.

— Вы по профессии кто?

— Младший научный сотрудник, — вяло сообщил Свистунов. — В НИИ цветных металлов.

— Довольны работой? — вкрадчиво спросил Каширский.

— Нет! — буркнул «интеллигент». — Чем тут быть довольным? Зарплату месяцами не платят. Жена орет каждый день и бьет меня.

По залу пронесся смешок.

— Что? — изумился Каширский. — Никогда в жизни такого не слышал. Может быть, это вы ее поколачиваете, а она просто отвечает ударом на удар? Сознавайтесь, Борис Ефимович, мы никому не скажем, верно?

Заговорщически подмигнув залу и услышав в ответ развеселое: «Конечно, не скажем!», Каширский продолжал увещевать «интеллигента», однако тот отмалчивался.

Лиза покачала головой. Значит, даже сила Каширского действует лишь до определенного предела, когда наталкивается на некий комплекс, настолько глубоко укоренившийся в душе и порождающий такой стыд и страх, что человек и под гипнозом не может открыть свою боль и подпустить к ней посторонних.

Наконец Каширский потерял терпение и, устремив напряженный взгляд в глаза Свистунова, прикрикнул:

— Говорите немедленно! Я — ваш врач, вы — больной, а у больного не должно быть тайн от врача.

Это подействовало.

— Да, у меня нет от вас тайн, — замороженно пробормотал Свистунов. — Я всё скажу. У меня очень низкий болевой порог, да еще и остеопороз. От самого легкого удара появляются синяки, опухоли, а чтобы руку мне сломать, почти не надо прилагать сил. Она, жена моя, это знает, презирает меня за это и, чуть что, грозит забить до смерти…

По залу пронеслись неудержимые смешки, но большинство зрителей смотрело на Свистунова с презрением, смешанным с жалостью.

— С этой минуты вы утратили страх перед любыми ударами, — веско изрек Каширский. — Никто не сможет причинить вам вред. Ваше тело и, конечно, кости обрели удивительную крепость. И в этом сейчас все убедятся. Прошу вас встать на колени и положить руки перед собой.

Свистунов послушно опустился на четвереньки.

— Растопырьте пальцы, — велел Каширский, а когда Свистунов послушался, встал на его пальцы обеими ногами, да еще хорошенько потопал.

В зале раздались испуганные возгласы. Однако лицо Свистунова оставалось спокойным.

— Вам больно? — спросил Каширский вкрадчиво. — Признайтесь честно!

— Ничуточки не больно, — ответил Свистунов.

— Не может быть! Тут какой-то фокус! Вы сговорились! — закричали из зала.

— Не верите? — усмехнулся Каширский. — Любой может убедиться, что никакого сговора нет.

На сцену поднялись два-три добровольца, причем среди них оказалась и одна женщина, которая очень постаралась вдавить в руки Свистунова свой острый каблук.

— Ну и фурия, — брезгливо бросил Вячеслав. — Наверное, она тоже своего мужа бьет. Вот уж, не дай бог, с такой связаться!

— Довольно странно слышать это от бывшего боксера, — пробормотала Лиза.

— Да я так, вообще, — пояснил Вячеслав. — Мне-то бояться нечего!

«Напрасно ты в этом уверен», — подумала Лиза, но, конечно, промолчала.

Во-первых, Вячеслав все равно ее не поймет. Во-вторых… во-вторых, есть вещи, о которых он просто не должен знать. Ради него же самого!