Елена Асеева - Ловчие сети [СИ]

Но не успела сущность до кричать, как я отскочил от окошка назад, отступил в сторону и сейчас, же услышал, как трескучий голос её стих…

Я был потрясен…

Я… я… был потрясен, напуган…

Но это не значит, что было напугано тело, в котором я находился. Оно было совершенно спокойно, сердце билось ровно, легкие дышали тихо и размеренно, ни дрогнула ни одна мышца ни на лице, ни на руках, ни на груди. Прошло какое-то мгновение, и я услышал громкие слова, но эти слова сказала не та сердцевина, что сидела запертой внутри этого здания, эти слова сказал кто-то другой, они точно шли из меня и выходили из моего открывающегося и закрывающегося рта:

— Успокойся…. успокойся… все не совсем так как он говорит… он тебе завидует… ведь его время прошло, теперь настало твое время… Теперь ты живешь в этом чудесном сильном гибком и вечно молодом теле… У тебя все впереди, долгая, долгая жизнь во мне, столько радости, новых впечатлений и достижений, а у него, ненужного и уже почти мертвого все пройдено, все прожито. Он будто старая рубашка, отжившая свой век. Теперь он никому не нужен и место его в этом доме, в ожидании смерти и серого пыльного праха.

Я молчал… молчал… а что я должен был сказать… ответить… Я жутко струхнул и даже не столько от тех слов, что крикнула та умирающая и оборачивающаяся во прах сущность, а оттого, что сейчас со мной разговаривало тело… тело.

Значит оно все слышало… все мои мысли, впечатления, оно слышало мою радость и восхищение им и этим миром… слышало и молчало… может боясь спугнуть меня, а может, приглядываясь ко мне. Но разве может жить тело без естества, без души, да еще и приглядываться, прислушиваться, выбирать?…

— Да, ты прав, — внезапно вмешалось существо в мои мысли. — Тело не может жить без естества, без души… фе… фе… фе… не нравится мне это слово, слишком оно вялое, слишком мало в нем жизни… Ну да дело не в названии, дело в тебе… Как ты теперь понял, я пока свободен… потому как прежняя моя душа состарилась, и мне понадобилась свежая сердцевина… сильная, смелая, которая сможет быть воителем, которая захочет познавать новое, не стоять на месте, а двигаться вперед… И мне кажется, ты такая сердцевина, какая мне нужна… И если так… то я предлагаю тебе во владение, конечно во временное, свое тело… И тогда мы сможем миновать эти бескрайние леса, найти себе новые поселения, где живут людишки, слабые и обремененные невзгодами… И тогда мы сможем их покорить, подчинить себе…, - голос тела был очень звонким и мощным под стать своему обладателю, он говорил слова быстро и отрывисто, и в них чувствовалась властность этого существа, оно было покорителем могучим и сильным.

— Мне хотелось бы уединения, тишины, — почти не слышно, промолвил я. — Этого я всегда искал, за этим пришел сюда…

— Уединение, тишина, — повторило тело, и я услышал нотки недовольства в его голосе. — Что ж ты все получишь… Я получу власть, то к чему стремлюсь, а ты тишину и уединение, — и существо злобно засмеялось.

Я услышал этот смех и заколыхался внутри него, не ведая, что предпринять и как поступить, и даже боясь подумать… потому как тело мгновенно прочитает мои мысли, и, чтобы хоть как-то… хоть, что-то обдумать, пока оно говорит и не слышит меня, спросил:

— А вообще далеко ли отсюда живут люди?

— Далеко…, - задумчиво протянуло слово тело и перестало смеяться, словно обрадовавшись моему вопросу. — Да я и не знаю далеко ли, близко… Я и не ведаю вовсе живут ли в этом мире люди… Когда-то они жили в этом поселение, — и существо подняло руку и указало на лежащие перед ним развалины. — И когда они здесь жили, я был их властителем… Я жил в своем доме на том берегу реки, а эти люди приносили мне еду, одежду, дары… но потом они занедужили каким-то недугом и умерли… Все и мгновенно… И тогда я остался один… очень это было не приятно… Иногда мне кажется, что они это сделали нарочно, чтобы я перестал быть их властелином… Они не хотели дарить мне свои сердцевины, после смерти моей… Скверно… скверно они поступили… вот потому я и ищу себе сердцевины там… на звенящей лестнице… Но пока… пока ни разу ни пришло ничего подходящего… ни одного смельчака, с которым я смогу пройти эти леса… Так приходили лишь жалкие, слабые душонки, хилые и трусливые.

— Значит книги, что стоят в твоем шкафу приносили те сущности, что жили в тебе? — спросил я дрогнувшим голосом, почему-то вспомнив и стеклянную лестницу с пауками в поручнях, и фонарь, и массивный книжный шкаф.