Елена Асеева - Ловчие сети [СИ]

— Сколько тебе лет? — прервал я томительное молчание, в тайне надеясь, что когда Тенётник сядет в кресло, я из него выскочу, а потому я спрашивал, лишь для того, чтобы отвлечь его, да «заговорить ему зубы».

— Лет…,- повторил Тенётник, и видно было сразу не очень — то он меня понимает, а может лишь делает вид, что не понимает. — Твои вопросы бестолковы и глупы… их смысла я не понимаю… Мне безразличны они, и я совсем не собираюсь тратить свои силы на то, чтобы отвечать на них… Меня волнует совсем иное… от тебя мне нужно одно, твое согласие остаться жить в моем теле… Но я слышу твои мысли и чувствую твой страх, ощущаю твою неуверенность… А потому, я желаю знать каков твой выбор, что ты собираешься сделать: остаться во мне или уйти.

Ах! Как я обрадовался услышав эти слова. Значит не все потеряно и может быть мне удастся выйти из этого тела без всякого обмана… И увидев, как существо размашисто шагнуло к камину да присело около него, намереваясь открыть дверцу, я дрогнувшим голосом спросил:

— А если я решу уйти, ты меня…. ты меня отпустишь?

Дверца тихо скрипнула, когда пальцы Тенётника взялись за резной край и приоткрыли ее, а я почувствовал приятное покалывающее тепло, потом он также неспешно подложил вглубь камина на все еще покрытое лоскутами пламени почти прогоревшее поленце, еще три и негромко, раскатисто ответил:

— Я не держу… уходи! Только помни одно, может так случиться, что когда ты пожелаешь вернуться ко мне, я буду уже занят… Таких как ты здесь ходит много, и у меня всегда есть выбор… А вот у тебя выбор незавидный либо я, либо паук… Если ты не захочешь жить во мне, то превратишься в паука… в такого же, что живут в поручнях перил, окаймляющих лестницу… Или ты будешь жить во мне или в ней…

От этих слов я затрясся мелкой дрожью так, словно меня стал бить озноб. Мне было тяжело справиться с собой, не было сил даже понять… до конца понять, о чем говорит Тенётник… о каких пауках. Да и вообще как я мог в них превратиться… а после я догадался…

Он обманывает…

Обманывает меня, чтобы я обязательно согласился остаться в нем… и превратился… превратился в серые перья. И тогда я выкрикнул, громко, надрывно так, чтобы утаить свои мысли, утаить, что я разобрался в его намереньях, в его обмане:

— Кто… кто же ты на самом деле?!..

Тенётник спокойно закрыл дверцу и поднялся на ноги, он тихо и злобно засмеялся… тихо… тихо, так, что меня мгновенно перестал бить озноб, а охватила такая жуть, что я пожелал лишь об одном и впрямь превратится во что-то маленькое… маленькое, похожее на паучка.

— Я Тенётник… — размеренно и очень спокойно сказал он, на миг прекращая смеяться. — Я же сказал тебе… стоит ли переспрашивать… Я — Тенётник, и живу я в мире, которое носит имя Ловитва… Я властитель этого леса, что видишь ты вокруг себя, этого поселения, чьи развалины ты обозревал, той лестницы, по которой ты ступал! Я пожиратель глупых душ, кои ищут в моем мире неведомо, что… а находят меня, Тенётника, чтобы я благодаря бессмертию их сердцевин мог жить вечно! — добавило существо и опять засмеялось, верно, получая радость от моего дикого всепожирающего душу страха.

— Я… я… — прерывисто начал я, опасаясь высказывать свои мысли вслух и все же понимая, что это необходимо сделать. — Я хочу выйти из тебя и подумать… подумать как… как мне лучше поступить.

— Хорошо подумай, — согласно заметил Тенётник и принялся усаживаться на кресло. — Гляди только не ошибись в своем выборе.

Тенётник оперся спиной о спинку кресла, пристроил свои руки на его ручки и закрыл глаза, а я почувствовал, как криво и злобно он улыбнулся.

Секунда полета на огромной морской волне, три лопнувших пузыря воздуха, и меня выплюнули из тела прямо на гладкий пол, да так, что еще совсем немного, и я бы улетел в камин… благо дверца была закрыта. Да и я каким-то непостижимым образом, судя по всему спиной, успел затормозить о поверхность пола.

Лишь только я оказался на полу, как тотчас поспешно вскочил и первым делом глянул на сидящего с закрытыми глазами в кресле Тенётника, и к своему удивлению заметил, что кожа его не сменила цвета и все также оставалась смуглой, а волосы темно-коричневыми. Да, и вообще яркость красок на этот раз не пропала, будто я продолжал на все глядеть глазами тела. Я покрутил головой, а потом уставился на голое тело Тенётника, и только теперь увидел, что на теле его не только отсутствовали волосы, но также отсутствовали признаки какого-либо пола.