Линкольн Чайлд - Багровый берег [litres]

Она сделала еще шаг внутрь.

– Сними обувь! – резко сказала женщина.

– Прошу прощения. – Констанс сняла свои простые туфли без каблуков.

– Пожалуйста, входи и садись.

Констанс положила сумочку и устроилась на стуле. Здесь было неуютно и грязновато, и она снова подумала, как бы хорошо было сейчас очутиться на Риверсайд-драйв, 891, поиграть на клавесине или почитать книгу, а не подниматься с рассветом и не ехать в наемной машине из Эксмута в Салем по поручению Пендергаста. Агент вернулся в гостиницу в четыре утра, переоделся и тут же ушел в полицию. Он заглянул к ней перед уходом, сказал что-то о происшествии на болотах, пообещал рассказать все в подробностях за обедом и попросил как можно скорее отправиться в Салем. «Твой анализ и рекомендации совершенно необходимы». Его похвальные слова, сказанные в ее адрес предыдущим утром, не выходили из головы Констанс. Он доверил ей это дело, считал его важным, и какие бы мысли ни посещали ее, когда она оставалась наедине с собой, она была полна решимости с успехом выполнить задание.

Женщина села напротив нее. Крепкая, плотная, на вид лет сорока пяти, с пышным бюстом и воинственным, выступающим вперед подбородком. Она посмотрела на Констанс с легким подозрением и заговорила с высокопарной официозностью:

– Я – Ворон Тени Салемского ковена, самого большого ковена в Новой Англии. – Она сделала странное, старомодное движение рукой, что-то вроде средневекового приветствия.

– Меня зовут Констанс Грин.

– Очень приятно познакомиться. – Женщина оглядела ее с головы до ног. – Какое чудесное платье. Покрой «принцесс», с рукавами, пышными у плеча и зауживающимися книзу. Где ты его купила?

– Оно у меня уже давно.

– А из какого ты ковена, сестра? Я считала, что знаю всех, кто практикует викку в Новой Англии, но тебя вижу впервые.

– Я не из ковена. Я не практикую викку.

Женщина удивилась, однако тут же расслабилась:

– Понимаю. Но интерес к викке у вас есть? Может, вы ищете наставника?

Констанс немного помедлила:

– Да, у меня есть интерес, но не такой, о каком вы, вероятно, подумали. Я расследую убийство.

– И какое отношение Салемский ковен может иметь к убийству? – проговорила Ворон, ее голос внезапно стал настороженным, а лицо – подозрительным.

– Вы меня не поняли. Я приехала не с обвинениями, а с просьбой о помощи.

Женщина откинулась на спинку стула:

– Понимаю. В таком случае я буду рада помочь. Вы должны понять, что ведьмы на протяжении многих веков подвергались преследованиям, про нас чего только не врали. А викка проповедует мир, гармонию и единство с божественным. Если ты белая ведьма, то ты целитель, учитель, искатель! Стоит сказать, что наша религия старше христианства на двадцать тысяч лет. – Она заговорила снисходительным тоном. – Да, мы занимаемся колдовством, но наши чары несут исцеление, мудрость и любовь. Мы не поклоняемся Сатане и не соединяемся с демонами. Сатана – это творение христиан, можете держать его при себе, а нам не надо!

Она сложила руки на груди.

– Меня не интересуют ни Сатана, ни прочие демоны, – сказала Констанс, пытаясь пресечь этот поток и сменить тему. – Я приехала, потому что хочу узнать ваше мнение о кое-каких надписях.

– Надписях, говорите? Давайте посмотрим.

Она протянула руку. Констанс достала лист бумаги, врученный ей Пендергастом, и передала женщине. Ворон взяла лист, взглянула на него.

Внезапно в комнате воцарилась ледяная тишина.

– Почему вы этим интересуетесь? – спросила женщина.

– Как я уже сказала, я расследую убийство.

Ворон тут же вернула ей листок:

– Викка не имеет ничего общего с Тайбейнскими надписями. Ничем не могу вам помочь.

– А что такое эти Тайбейнские надписи?

– Они не имеют никакого отношения ни к ковену, ни к нам. Наше кредо – «не вреди никому». Любой, кто хочет нанести вред посредством колдовства, не может считаться викканом или быть ведьмой. Уже одно только их появление здесь – загрязнение этого места поклонения – является неприемлемым. А теперь у меня есть другие дела, и я прошу вас немедленно удалиться вместе с этими надписями.

– Вы хотите сказать, – проговорила Констанс, – что понимаете смысл этих надписей? И отказываетесь объяснить его мне?

Женщина стремительно поднялась, возмущенно зашелестев юбкой:

– Дверь вон там, мисс Грин.

Констанс не шелохнулась. Она вперилась взглядом в женщину, которая зло сверлила ее глазами, тряся жирным подбородком и указывая жирным пальцем на дверь.