Сергей Матросов - Ловец снов

То ли ветер завыл в трубе, то ли сквозняк притворил скрипящую форточку и прошёлся по всему дому. Леденящий душу звук откуда-то из другого измерения, заставил Игоря вздрогнуть всем телом. Потом наступила тревожная тишина. Маленькая Люся прижалась к нему всем телом и дрожала не то от страха, не то от холода. Игорь бережно накрыл её полой куртки, которую так и не снял с себя и прижал к себе. Хозяин принял вызов. За окном медленно поднималось холодное солнце, бросая на землю первые свои светлые лучи. Люся закопошилась под курткой и освободившись от его объятий, прыгнула прямо с его рук на пол. Выгнувшись дугой, она потянулась и тут же принялась умываться своим шершавым язычком. Хозяин ушёл. В доме теперь кроме него и Люси никого не было. Посмотрев на то, как старательно кошка умывается, Игорь улыбнулся.

— Ты права, подруга. Пришло время утренних процедур.

Почистив зубы и умывшись, Игорь посмотрел на часы. Семь часов утра. Рановато, конечно, для визитов, но время терять было нельзя, хотя сейчас оно и было его союзником. У него впереди было целых два дня или только два дня. Одевшись и взглянув на своё бледное лицо в зеркало, он вышел на улицу и направился к дому бабы Кати.

Когда Игорь открыл входную дверь, баба Катя опять что-то стряпала на кухне. Неугомонная старуха, подумал он и громко поздоровался:

— Доброе утро баба Катя!

В ответ баба Катя смерила его взглядом и лишь кивнула в ответ головой.

— Чего кричишь с утра? Чего силы свои с утра разбазариваешь? Весь день ещё впереди и забот много. Будешь так кричать, сил до вечера не останется. — Она внимательно его ещё раз оглядела с ног до головы и тяжко вздохнула. — Жену в город отправил?

— Отправил. А ты откуда знаешь?

— А чего тут знать. Какая я бы жена мужа своего так рано за порог пустила? Или дома дел нет? Синяки под глазами — значит, ночь не спал. А чего не спал? Хозяин приходил?

Она сама задавала вопросы и сама на них же отвечала. Игорь был поражён наблюдательности старушки.

— Всё так баба Катя. Приходил. А ночь не спал потому, что угореть от дыма боялся. Он ночью заслонку закрыл, а меня кошка разбудила. Если бы не она, то сейчас бы перед тобой не стоял.

Старуха бросила на стол нож, которым резала капусту и строго посмотрела на Игоря.

— Вот оно даже как? Опять за старое ирод взялся.

— Помоги мне, баба Катя. Сам я его не одолею. Люди говорят, что ты тайну его знаешь.

— Тайну? — Она задумалась, а потом пожала плечами и перевела свой взгляд на иконы, висящие в углу комнаты. — Нет у меня никакой тайны. А люди твои языком трепать горазды. Помогу я тебе, конечно, чем смогу, а дальше сам решай, как быть тебе.

Вот так раз. Игорь в глубине души надеялся на помощь старухи, а она ни сном, ни духом. Похоже, попал ты Игорь Николаевич, как кур в ощип.

— Ты хоть историю свою дорасскажи, что вчера начала.

— Ну, это можно. Раз начала, то заканчивать непременно нужно. Хотя и не время сейчас для историй, но раз уж такие дела пошли, тогда конечно.

Баба Катя вытерла руки об фартук, смахнула нашинкованную капусту в кастрюльку и показала рукой в дальнюю комнату.

— Пойдём туда. Я пока говорить буду, прилягу. Силы беречь нужно. Их уже совсем не стало.

Она, как и прежде улеглась на свою кровать, прикрыла глаза, будто вызывала в своей памяти знакомые образы и начала:

— С той драки целая неделя прошла и уже стали забывать о ней, когда моего младшего брата Ивана нашли в Лимане утопленным. Иван рыбачить любил и частенько по утрам к реке ходил. Вот и в тот раз пошёл, да не вернулся. Его ближе к вечеру мужики нашли в воде. Сам утоп или помог кто, никто не видел. Отец сразу к Алексею домой пришёл и застал того в постели с головой перебинтованной. Сразу на него подумал, но когда увидел его, то только выругался и вернулся обратно. Было похоже, что не он это и оставили его в покое. Только похоронили Ванюшу, другая беда пришла. Среднего брата Антона, кто-то вилами заколол на току. Опять никто ничего не видел. И сошло бы с рук окаянному и это, но кто-то из баб видел, как Алексей с вилами чужими огородами скрытно к стогам нашим шёл. Да ещё по древку определили, что вилы те Алексею принадлежали. У него на всех инструментах клеймо своё было в виде листочка. Он так вещи свои метил. Вот по этому листочку, его и вычислили. Отец лицом посерел, да поседел весь. Белый, как лунь стал. Тогда из города ещё приставы приехали. Хотели в кандалы Алексея заковать, но отец не дал. Он сказал им, что на этой земле он хозяин, и он сам решать будет, как с убивцем поступить должно. Как только Антона в землю уложили, отец со старшим Николаем, да с конюхом и ещё с несколькими мужиками к дому Алексея пошли. Дождались, когда он в дом зайдёт и тут же дверь поленом подпёрли. Керосином дом облили, да запалили с четырёх углов. Крыша соломенная враз взялась, а потом и стены полыхать начали. Почти всё село на пожар сошлось, посмотреть на расправу скорую. Приставы, видя такое дело, тут же обратно укатили в город. Я тоже там была и Наташа со мной. Её отец с братом крепко держали, чтоб не вырвалась ненароком, и в огонь к своему возлюбленному не прыгнула. Кричала она шибко. Я думала тогда, что она рассудка лишилась, так билась вся в истерике. Николай её насильно от пожара домой утащил, чтобы не видела, как любимый её в огне погибает. Понял, видимо, Алексей, что не отпустит за него отец Наташу, вот и пустился во все тяжкие. Горд шибко был и за унижение своё смертью семье нашей отплатил, и сам смерь лютую принял. Так и сгорел он вместе с домом на виду всего народа.