Сергей Матросов - Ловец снов

— Не слишком ли предвзято вы подошли к истории, профессор? — Корзун целиком втянулся в странный диспут со Стрельцовым. — Новые времена — новые понятия. Одним словом научный прогресс. Его-то никто не отменял? По-вашему, нужно отменить все устои за сотни лет, изменить целиком сознание людей и перенаправить его в русло язычества? Сейчас бросим всё и начнём вспоминать своих предков, переписывая историю и водить хороводы вокруг большого костра?

Виктор Иванович с тоской и какой-то отрешённостью смотрел в окно.

— Да нет, наверное. Тут вы правы. Наверняка, обратная дорога уже закрыта. Человечество своим стремительным прогрессом всего за пару веков натворило таких бед себе и всей земле, что остановиться хотя бы на мгновение и оглянуться назад оно уже не в силах. А в отношении язычества вы неправы. Само понятие язычество с древнеславянского — целостное миропереживание, приводящее к соответствующему миропониманию. Лишь найдя целостность в себе, человек может прийти к целостной жизни. Эта целостность всего сущего есть Бог. Чтобы быть цельным, надо быть честным. Язык — это народ. Вот почему славян называли язычниками, то есть родившихся с языком, а словяне или словене — ясноговорящие. Вот так вот. — Он повернулся лицом к Корзуну. — А оглянуться назад всё же стоит.

— Зачем же останавливаться и оглядываться? Нужно смело идти вперёд и завоёвывать новые вершины в изучении той же природы на благо всех людей.

— На благо ли? То, что человечество пошло не тем путём развития понятно уже даже школьникам. Мы изуродовали природу и изрыли всю планету, добиваясь от неё для себя каких-то благ. По-вашему, таким образом, мы честно можем называть себя её хозяевами? Мы хуже бандитов хотя бы потому, что уничтожаем и наглым образом грабим свою же родную мать. Боюсь, что она нам этого уже никогда не простит.

— Это вы о конце света?

Профессор пожал плечами.

— А чего вы хотите получить в ответ за свой произвол? То, что он рано или поздно наступит, сомневаться не приходиться.

— По-вашему в этом нужно винить только себя? Не много ли вы, профессор берёте на свои плечи? В любом деле есть издержки. Пора понять и то, что бы что-то получить, нужно чем-то жертвовать. В вашем случае цена этой жертвы получается уж слишком большая. А может всё и не так уж и плохо? — Корзун улыбнулся и решил поменять тему странного разговора. — Мы пока живы и с оптимизмом смотрим в будущее. А будущее я вам сейчас предскажу. Как только очнётся ваш внук, профессор, у вас будет немного времени, чтобы вернуть мне золотые пластины. В противном случае вас опять ожидает приостановленное уголовное дело по имеющимся нам известным фактам, а вашего внука мы привлечём, как сообщника. Как вам такое?

От возмущения у профессора перехватило дыхание. Он, молча указал чекисту на дверь рукой, с трудом произнеся только два слова:

— Подите вон!

Корзун не спеша поднялся со стула, и усмехнувшись, медленно пошёл в указанном направлении. У самой двери он обернулся.

— Я не шучу. У вас совсем нет времени. Поспешите, профессор.

Дверь тихо за ним закрылась и в кабинете воцарилась благодатная тишина. Несколько минут Виктор Иванович наслаждался ею, приходя в себя, потом резко встал, и встряхнув головой, прогоняя из неё всё ненужное в этот момент, уверенно направился в кабинет реанимации. Нужно было действительно спешить.

Крутая, вырубленная в породе лестница, вывела пленников подземелья на поверхность. Яркое дневное солнце ударило в глаза, на некоторое время, ослепив их своими яркими лучами. Шедший впереди всех Дарагор, прикрыл глаза рукой и улыбнулся.

— Боги приветствуют нас. — Он выпрямился во весь свой рост, и от сутулого старика не осталось и следа, будто свет для него являлся живительной влагой. — Они рады нашему возвращению из царства тьмы.

Ступив на зелёную траву, как будто вернувшись из преисподней, он воздел свои руки к солнцу, что-то тихо проговорил и низко ему поклонился.

Следом за волхвом и Дарой, словно из глубокого погреба, Дмитрий, щуря глаза от нестерпимого света, выбрался наружу. Осмотревшись по сторонам, он поймал себя на том, что его рот растянут в широкой улыбке, а из его груди рвётся наружу торжество победителя. Было легко и радостно опять видеть свет, который приводил душу в неизмеримый ни с чем восторг. Этот восторг назывался просто — жизнь. Совсем рядом с ними взметнулся вверх великолепный Храм, своим величием и основательностью, напоминая всем о незыблемости веры и торжестве светлого рода человеческого над царством тьмы. Сейчас Дмитрию не верилось в то, что уже скоро от этого великана, орды джунгар не оставят камня на камне, превратив его в груду обломков. Веками хранивший память о великих делах далёких предков, умрёт вместе с ним и великая вера, несущая во все уголки земли радость и мир. Со времени падения Храма, начнётся хаос и бесконечные войны, и истинный свет солнца на долгие столетия будет затянут ночной пеленой.