Оксана Алексеева - Ветка [СИ]

Рассказ становился все более и более абсурдным. Я решила пока не уточнять, откуда такая уверенность в зависимости доброго здравия профессора от работы Нобелевского комитета, а перегнулась к заднему сиденью и ухватила объемистую тетрадь. Она лежала на длинном свернутом рулоном куске ткани, который я заприметила еще раньше, когда перетаскивала в машину свои банки.

— Сверток не трогай! — прозвучало слишком резко, и я отдернула руку.

— А что там? — все же рискнула поинтересоваться.

— С чего все началось. Но сначала ты должна поверить в то, что уже услышала.

Кивнула, принимая его правила игры, а потом раскрыла тетрадь профессора Ранцева. Куча формул, наблюдений, записи о пациентах, номера телефонов и прочая информация, которая ни о чем не говорила. Перелистнула в самый конец. Последняя оставленная запись: «Предлагая „Антикенс“ пациентке онкологического отделения Нижегородской больницы Данченко, я в лучшем случае намеревался стабилизировать ее состояние. Но уже через несколько часов она ощутила явное улучшение самочувствия. Первые же анализы показали полное выздоровление! Ее благодарность и восхищение в глазах врачей я не могу описать словами. Я спас эту женщину от неизбежной смерти! Ради этого я и трудился столько лет. Признание… К своему стыду, я и сам не могу объяснить такую эффективность „Антикенса“. Эффект Плацебо? Я ученый — верю в эффект Плацебо, но не в таких случаях! Скорее — простое и благоприятное сочетание компонентов, результат моих разработок и удачи. Я видел десятки больных с такой стадией рака, а ее болезнь прогрессировала быстрее, чем у любого другого. Боясь и надеясь одновременно, уже в московской больнице я добился официального разрешения на применение „Антикенса“ на другом больном. И очередное, практически моментальное выздоровление. Уже сотни специалистов изучили предложенный мною состав, и я получил сотни отрицательных отзывов. Ни одного, в котором было бы сказано, что я совершил медицинский прорыв! Неужели доказанная эффективность и спасенные жизни не важнее их профессиональной гордыни? Каково же будет удивление всех этих недотеп, когда я стану очередным лауреатом Нобелевской премии! Я, всеми осмеянный, не получивший ни моральной, ни финансовой поддержки, сделал то, что не смогли создать в лучших медицинских лабораториях мира».

И дочитав это, я вдруг на самом деле испугалась. До сих пор я думала, что Торек — немножечко псих, выдумывающий мистическое объяснение и без того фантастической катастрофы. Но вряд ли он написал этот талмуд сам, только для того, чтобы убедить кого-то в своей бредовой идее.

— Получается, что этот… Ранцев захотел получить Нобелевскую премию, но она ему вряд ли светила, потому что научного объяснения эффективности его лекарства никто дать не мог. И после этого каким-то образом убил всех, кто смог бы претендовать на нее раньше его самого?

Мой собеседник тихо рассмеялся.

— Именно так. Но каким же образом он мог убить сразу десятки ученых по всему миру за несколько дней?

— Не имею понятия, — честно призналась я, почувствовав себя читателем увлекательной детективной истории. — Расскажи.

Торек перевел на меня уже ставший серьезным взгляд, словно оценивая, готова ли я к следующей главе:

— Он загадал желание — получить премию. А смерть всех остальных была просто необходимостью, чтобы освободить ему дорогу. И пациенты его выздоравливали тоже в угоду этому желанию. Сам препарат действительно бесполезен.

— Загадал желание? — я не удержалась от усмешки. — Ну и чушь!

Мой странный собеседник просто пожал плечами, а через несколько минут произнес:

— В том свертке находится ветка Синего Древа. Именно она исполняет желания. Надо смотреть на нее, произнося, можно и мысленно, то, чего хочешь. Но я бы не стал рисковать. Поэтому в этой машине запрещены слова «хочу» и «желаю». И только попробуй нарушить это правило! Высажу. И даже склянок твоих тебе не оставлю.

Я притихла. Верить в услышанное я не собиралась, но и испытывать его терпение на прочность — тоже. Сам-то он явно не сомневался в правдивости своих домыслов. Пусть он спятил, но после всего пережитого я была благодарна и за такое общество.

— Поесть бы, — еще через полчаса я решила подать голос. И сформулировала предложение так, чтобы избежать запрещенных слов.

Он тут же остановился, даже не пытаясь прижаться к обочине. Вряд ли нам грозит авария на такой шумной трассе. Вынырнула из салона и поежилась от ночной прохлады после теплого автомобиля.