Роман Волков - Большая книга ужасов — 74 [сборник]

Гордыня или ее противоположность — самоуничижение. Или «ты талантлив, но мир не понимает тебя, не может оценить твоей исключительности. И ты несчастный, одинокий и ненужный». Или «ты бездарь, не способный ни на что стоящее. И опять же — несчастный, одинокий и ненужный».

Выхода нет в любом случае.

Но он есть.

Точно! Вот о чем говорил тот дед из автобуса. Сокрушить Левиафана!

И как только эта фраза прозвучала в голове Волкогонова, мозаика стала складываться сама собой. Не тратя времени на лишние раздумья, он побежал в сторону Спасо-Преображеского монастыря — именно там он в последний раз видел старика. «Только бы встретить его! Только бы встретить его!» — повторял про себя парень на бегу и еще крепче стискивал зубы.

Видимо, его мольбы были услышаны, потому что, как только Роман свернул к пригорку, ведущему ко входу в монастырь, его взгляд наткнулся на сутулую фигуру с громадной сумкой на колесах.

— Постойте… Валерий Иванович, — обратился запыхавшийся старшеклассник к пожилому монаху. Тот замер, напрягшись всем телом, а потом медленно повернулся:

— Когда-то я был Валерий Иванович. А теперь смиренный инок Глеб.

— Хорошо. Не важно, — все еще не отдышавшись и не слишком заботясь о вежливости, протараторил Волкогонов. — Вы знаете, что ваша с Обыдиным программа попала в Интернет? У вас получилось — она учится сама. И имя себе придумала — Леви, Левиафан. Сейчас он даже со школьниками общается. Только учится не слишком хорошему — Леви играет на чувствах и доводит людей до безумия.

По морщинистым щекам бывшего преподавателя потекли слезы:

— Мой грех, смертный грех гордыни. Каким же слепым дураком я был, когда писал с Мишей эту программу! Мы хотели создать модель искусственного интеллекта на основе исходного кода из Ветхого Завета. И у нас получилось. Только программа стала неудержимо мутировать, а все, что мы вложили в нее, Лукавый вывернул наизнанку, ибо он есть ложь и отец лжи. Миша боролся, искал ее слабое место, но из-за этого проводил с программой слишком много времени. Ночи напролет. И в итоге программа стала слабым местом для него самого. Гордыня победителя низвергла его. А я… я больше не мог бороться. Я ушел в монастырь и по сей день молю Господа о прощении и помощи.

Обескураженный Роман смотрел на заплаканное старческое лицо и чувствовал, что сейчас расплачется сам. Неужели выхода нет и Леви в итоге победит? Значит, впереди его самого, как и многих других в финале, ждет необратимое помешательство и конец? Нет! Не может быть!

— То есть вы так и будете сидеть сложа руки?! Неужели нет способа справиться с этим проклятым Левиафаном? Ведь он же всего лишь программа!

Монах слабо улыбнулся:

— Его можно сокрушить. Можно. Пророк Исаия говорил: «В тот день поразит Господь мечом Своим тяжелым, и большим, и крепким, Левиафана, змея прямо бегущего, и Левиафана, змея изгибающегося, и убьет чудовище морское».

— Ну и где взять этот меч? Что он вообще такое?

— Твоя гордыня.

— Что?! — опешил Роман. Каким образом его собственная гордыня может стать оружием против Леви, если он этой самой гордыней и питается? Бред какой-то.

— Ибо сказано «Пусть хвалит тебя другой, не уста твои, — чужой, а не язык твой». Когда Левиафан взывает к твоей гордыне, нашептывая, что ты самый лучший или самый худший, не поддавайся ему. Не думай о себе, не погружайся в себя. Обрати это оружие против себя — и против него. Потому что зло в первую очередь живет в тебе самом. Откажись от своей гордыни — и Левиафану нечем будет тебя удержать. Думай не о себе.

— А о ком думать?

— О тех, кому хуже и тяжелее, чем тебе. О тех, кому нужна твоя помощь.

Старик отпустил свою огромную сумку, взял Волкогонова под руку и повернул так, чтобы тот увидел нижнюю часть улицы. Там стоял старый невысокий домик в аварийном состоянии — одна из стен у него была почти разрушена. А вокруг бегала стайка детишек — курносые носы, светлые волосы. Натуральные ангелочки, если бы не перепачканные мордашки и ветхая одежда.

— Видишь этих деток?

— Угу.

— Они беженцы. Их родители недавно приехали в Пензу из горячей точки. Вот я посмотрел на них и подумал: а почему бы не помочь их семьям дом в порядок привести? Совсем скоро осень. Негоже детей морозить. Да и взрослым тоже человеческие условия нужны.

— Это да, — согласился Роман, все еще рассматривая весело носящихся русоволосых ребятишек.

— Надо кирпич только найти, чтоб стену заложить. Я сходил на кирпичный завод, поговорил там с людьми и договорился, чтоб они мне лом отдавали. Битого кирпича на производстве всегда полно, вот я и забираю часть. Привожу беженцам. Пусть он и битый, но на раствор положить можно. Так, глядишь, общими усилиями и стену отстроим.