Роман Уроборос - День народного единства

— Борис ты не прав.

— Где-то я уже слышал эту фразу. Кто-то мне ее уже несколько раз говорил. Ну и где они все сейчас? И где я? — отвечает мне Борис.

— Главное в этой фразе не смысл даже ее, не последовательность слов. Главное в ней то, с какой интонацией она произнесена. И сколько позитивной энергии в нее вложено… А по поводу того, где ты сейчас находишься, Борис, открою тебе нелицеприятную правду. Ты находишься в полном дерьме, — на повышенных тонах начинаю я.

— Мальчик («…как они все достали меня так называть», — подумал я и посуровел), это я-то нахожусь сейчас в полном дерьме? Да мне сейчас достаточно пальцем лишь пошевелить… Вы там, кстати, на пять минут трансляцию перенесите, нам с малышом («… убью, сука, если еще раз меня так назовешь», — подумал снова я) больше ведь не надо. Так ведь, сынок? — он смотрит в мою сторону и улыбается.

— Да больше не надо. Пальцем каким ты хочешь пошевелить, который у тебя отрублен? — пытаюсь шутить я.

— Ну, это удар ниже пояса, Володь…, — еще немного и мне его жалко прям станет.

— Нет. Борис. Ты думаешь, ты сейчас пошевелишь каким-то там мифическим пальцем и сможешь сделать что-то со мной. Пускай даже двадцать твоих горилл-охранников придут. Нет. Нет, и еще раз, нет. Ибо я в данный момент являюсь истинным материализовавшимся словом божьим. И если ты не исполнишь его волю, то серный дождь с неба уничтожит все живое на земле. Ибо терпению его пришел конец. А воля его такова. Ты сейчас в прямом эфире перед всем народом крещеным Святой Руси, отречешься от престола в пользу меня. Услышал ли ты меня Борис? Выполнишь ли ты его волю? — это я сейчас вовсю блефую, на понт его беру.

— Да услышал… Да выполню. Включайте камеры, включайте микрофон… Дорогие, россияне…

Дальше вы все и так знаете, что потом случилось. Эту часть истории рассказывать уже не интересно. Расскажу вам неизвестную часть этой истории, когда очнулся от этой части сна, где я и Борис в студии, вихрем меня унесло в мое детство в тот самый день двенадцатого июня одна тысяча девятьсот семьдесят восьмого года, вокруг которого и крутиться вся эта история. И там я стою над кроватью моей матери, а руки мои внутри ее тела вцепились в гадость какую-то и стараются эту нечисть вырвать из ее тела. Она без сознания, еле дышит, а я как хилер филиппинский вырываю из ее тела что-то черное. Это остается у меня в руках, у матери на теле ни одного пореза, шрама или намека на рану. Но я мельком посмотрел только. Нехорошо на голую мать смотреть сыну ее несовершеннолетнему. И тут же кинул я черноту эту в центр черноты вселенской, расположенной у меня над головой. Впрочем, куда кинул не важно, потому что, открыв еще раз глаза и, возможно, второй или третий раз проснувшись, увидел Аллу и Макса. Нет не жену свою и сына, а тех человеков из семьдесят восьмого. Да и сам я был маленьким, запутавшимся и ничего толком не помнящим мальчиком. Весь в слезах и соплях. Ну что, очнулся? Спросила меня Алла. Макс, принеси с кухни отвар этот, который я специально ему приготовила. Макс принес стакан с теплым питьем, Алла усадила меня на кушетку и насильно влили двести грамм жидкости мне в глотку. Я даже не закашлялся, и мне стало гораздо лучше. Давай, мы тебя до дому проводим, а то, конечно ночь уже к концу подошла, но на улицах пустынно, рассвет уже скоро, мало ли что, береженого бог бережет. И мы пошли к моему дому через парк обожженных кошек, там, кстати, около костра потухшего лежал мужик или парень, пьяный, а может быть мертвый. Уже около самого подъезда, Алла и Максим попрощались со мной. Я вошел в подъезд и даже не поблагодарил их, не попрощался и не обернулся. Поднялся на свой этаж. Дверь была открыта. Я толкнул ее, свет в коридоре горел. Из комнаты выбежала заплаканная мать. Мамочка! Я тебе дам, мамочка! Я уже все морги и больницы обзвонила, всех на уши поставила. И как залепит мне пощечину. Я заплакал даже. Мама! Какая же ты, все-таки, сволочь! А я тебе жизнь спас!

1. Да, старик, тебе честно не позавидуешь. Пролежать пять лет в коме. Ну, ладно, тебя последние три года просто по Закону нельзя отключить. Но первые два года… Родственники молодцы конечно. Денег сколько на тебя потратили. А раньше на таких, как ты охота такая шла, за органами, и так далее. Ты ведь в кому впал, когда все еще по Старому было. Да? Ну, я ж тогда тоже жил, видишь ли. Честно, сейчас вспоминаю, как страшный сон. Как я тебя понимаю, друг. Встать сейчас, проснуться, можно сказать, пролежни болят, надо ходить заново учиться, а тут вокруг… Как будто на другую планету попал. Правда ведь? Люди добрые, участливые. Никаких фобий. Гомофобий и прочих русофобий. Изобилие. Моральное совершенство граждан. Москва так вообще, духовный центр Земли. И у тебя правильно глаза на лоб полезли. Конечно, пропустить такое… Великую Русскую Духовную Революцию. В скобках обычно пишут с маленькой буквы — всемирную. Вэ эР Дэ эР вэ. Да-с. Меня попросили тебя в курс изменений ввести. А я теряюсь даже. Вот с чего начать? Ведь какую область жизни ни возьми… Везде изменения, везде поворот на сто восемьдесят градусов произошел. В искусстве, в науке, в морали, в общественной жизни. И понимаешь самое главное. Рост нельзя остановить. Возможны откаты. Но основной тренд. Только вперед. Только верх. Под новый гимн. Под новую музыку. Ах, как сердце быстрее застучало. Воспоминания нахлынули. И гордость, и слезы в глазах. Такое мы ведь все сделали, такую глыбу свернули. Все, кто живет в этой стране, кто живет на этой планете. А все благодаря одному человеку, нашему свету ясному в окошке — нашему Президенту. И ведь совершенно искренне. Слезы на моих глазах видишь? Искренние слезы радости называются. Искренние. Такое не увидишь у американцев, у европейцев, у китайцев. Только у нас, у русских. А мы теперь все русские. Даже азиаты. Даже негры. Русский знаешь, Державе присягнул, в Перуна веришь. Достаточно. Но не достаточно-достаточно. А искренне все это триединство — языка, родины и веры — принимаешь? И вот. Рай на земле может, оказывается, существовать. Я раньше читал, что несколько тысяч лет назад такое уже было. В святой земле Атлантиде. Там тоже построили рай. Но внешние враги все разрушили, и мы имели то, что имели. Но сейчас все не так, все не так, понимаешь? Ладно, начну все по порядку, а то я эмоции на тебя все выплескиваю и выплескиваю, а фактов мало. Ты, кстати, заметил, что во время высоких эмоциональных переживаний мы не используем эти слова, которые русские люди раньше использовали в эмоциях? Ну, там, х.й, например. П. зда.